Не знаю, сколько еще могло бы продержаться дурное служебное рвение жандармов, но из столиц пришел приказ их шефа выпнуть меня из Кишинева прямым курсом в сторону Сибири. Слава богу, имелась в виду не ссылка на Колыму, а возвращение на место постоянной дислокации в милый сердцу Топинск.
Может, мне показалось, но этот приказ с явным облегчением воспринял весь Кишинев, начиная с меня, заканчивая бургомистром и сидевшим под домашним арестом ротмистром Зверевым.
Путь домой откровенно порадовал скукой и отсутствием каких-либо интересных событий. Лишь в Омске пришлось наведаться к встревоженному вестями из столицы генерал-губернатору и даже не помню в какой по счету раз повторить шефу историю своих приключений не только в Валахии, но и в Москве.
Из Омска поезд увозил меня в густую метель. Снежок здесь лежал уже неделю, но первая красавица из свиты матушки-Зимы устроила свою пляску впервые в этом сезоне. Словно решила порадовать этим представлением блудного видока. И я порадовался, особенно тому, что в Топинске меня встретил привычно мягкий морозец и улыбчивые лица знакомых и не очень горожан.
Как же я соскучился по этим улыбкам! В Москве вообще никто не улыбается, а в Валахии подобное проявление эмоций скорее походило на оскал.
До Рождества и Нового года еще далеко, но из дальнего путешествия принято возвращаться с подарками. Конечно, закупки пришлось делать в Омске, но моим домочадцам об этом знать не обязательно. Досталось всем, кто с восторгом встретил меня в ставшей уже родной каланче. Чиж получил две коробки разнообразнейших сладостей, Корней Васильевич стал гордым обладателем набора точных инструментов, пенал с которыми навел меня на мысль об аналоге швейцарского ножа. Даже баба Марфа, по случаю моего возвращения рискнувшая посетить Анчуткин дом, была премирована цветастым шелковым платком – немного не по сезону, но это никак не омрачило радости нашей поварихи.
Одарил я и Кузьмича, с положенными словами поднеся ему позолоченную игрушку в виде шишки с ручками и ножками. К драгоценным металлам у свободных энергентов было неоднозначное отношение – серебро им вредило, а вот золото духи обожали, в особенности домовые.
Довольный Кузьмич тут же утащил игрушку в свои закрома. Пусть порадуется, ему еще предстоит испытать шок знакомства с новым членом команды. Если, конечно, тот сейчас не лежит где-нибудь в неглубокой могилке без головы и с колом в сердце.
Не осталась без подарка и наша животинка – Орлик порадовался соленым сухарикам и обещанию скорого воссоединения с хозяином. Я не очень-то рассчитывал на то, что конь поймет мои слова, а вот в сообразительности кота сомнений уже давно не оставалось. Леонард Силыч получил любимое лакомство – жутко дорогущую печень трески заграничного производства – и привет от профессора. На предложение вернуться к старому хозяину кот лишь возмущенно фыркнул и продолжил с урчанием поглощать деликатес, намекая на то, что его и здесь неплохо кормят.
Что же касается нового члена нашей команды, мои густо замешенные на надежде опасения оказались напрасными. Как только солнце скрылось за горизонтом, в доме начало происходить нечто нехорошее. На чердаке пристройки что-то зашуршало, а в башне каланчи вообще раздался замогильный вой. Несмотря на то что электрические лампы не потускнели, в гостиной стало немного темнее. По лестнице скатился обеспокоенный Осипка.
Я практически сразу сообразил, на чье появление так бурно отреагировал наш домовой.
– Можешь войти, Мыкола.
Учитывая тонкий слух вампира, даже не пришлось повышать голоса. Сначала скрипнула входная дверь, а затем в проеме ведущей в прихожую двери из сгустившегося мрака сформировалась фигура казака.
Почему я все еще называю его казаком? Да потому что не хочется называть упырем. К тому же Мыкола был одет в форму сечевика.
От недовольства домового, казалось, затрещали сами стены.
– Уймись, Кузьмич! – жестко ударил я ладонью по столу. – То моя хозяйская воля, значит, быть по сему. Не видишь, с человеком беда приключилась и он сам не рад?
Даже не знаю, что подействовало на свободного энергента – мой жесткий приказ или увещевания, – но скрипы в доме стихли, хотя атмосфера все еще оставалась мрачной.
Сочувствую я Кузьмичу – у других домовых хозяева как хозяева, а у него сущий цирк уродцев в хате поселился. Как бы не запил бедолага с горя, несмотря на то что всего лишь бесплотный дух. Ну ничего, привыкнет. Свыкся же он с оборотнем и до предела странным котом, так что стерпит и редкие посещения вампира.
Леонард Силыч на появление странного гостя отреагировал в свойственной ему манере – без лишних воплей вскочил на лавку и сел рядом со мной. Но по напряженным под моей поглаживающей ладонью мышцам было понятно, что он в любую минуту готов вступить в драку.
– Ты нашел избушку, о которой я говорил? – обратился я уже к стригою.
В ответ он лишь кивнул.
Это хорошо. Не знаю, насколько вампиры прихотливы в плане быта, но остаточная память Мыколы вряд ли примирит стригоя с обитанием где-то в сырой берлоге. А заброшенная сторожка шатуна-драгдиллера, отправленного мной на каторгу, была довольно уютной. Находилась она всего в километре от города. Некоторые хутора забирались и дальше, но именно с этой стороны царило запустение – очень уж поганое место.
– Где Казанок?
– Пишов, – прохрипел стригой, и я понял, что мне больше нравится, когда он молчит.
– Тебе стало легче? – спросил я и, получив утвердительный кивок в ответ, продолжил: – Хорошо, будь там. Если что-то понадобится, можешь приходить и стучать в окно, но не раньше чем через час после заката и не позже полуночи. В город не суйся. Правила поведения мы уже обговорили. Сейчас есть какие-то просьбы?
Мыкола отрицательно качнул головой.
– Хорошо, можешь идти.
И только когда фигура казака словно растворилась во тьме за порогом, атмосфера в гостиной вернулась в норму. Сидевший на верхних ступенях лестницы Осипка испуганно икнул и, кажется, только сейчас начал дышать. Придется проводить разъяснительную беседу со всеми домочадцами, особенно в плане конспирации.
Разговор вышел тяжелый, и все же перечить мне никто не стал – у всех еще живы в памяти воспоминания о прежнем Мыколе.
Время было позднее, так что мы разошлись по спальням. Перепуганный Чиж заночевал в каморке оружейника, так что на втором этаже я находился в одиночку. Меня и самого потряхивало от общения с вампиром, так что в сон провалился с большим трудом.
Но долго поспать мне не дали. Кровать затрясло как во время землетрясения. Так что начало веселья я не пропустил и среагировал правильно. Даже спросонья мне удалось различить звук разбившегося стекла и характерный стук тяжелого предмета по полу, вкупе с очень знакомым шипением запала.
Вот плагиаторы долбаные!
Рефлекс сработал едва ли не раньше появления первой испуганной мысли. Поэтому скатывался я с кровати и выдергивал из-под подушки револьвер, уже крепко зажмурившись. А вот прикрыть уши не успел. Долбануло знатно, и в голове поселился противный звон. Глаза не пострадали, так что в свете ночника я хорошо рассмотрел вломившегося в окно оборотня, но не услышал его рычания.
