он как безумный деньги раздает
неблагодарным свиньям, жадным псам,
не думая о том, что сам
вслед за имением своим —
еще чуть-чуть, и обратится в дым.
Но мы его опустим в чан… Смотри, у нас
он приобрел совсем другой окрас:
он щедр, гостеприимен, благороден,
великодушен, всем во всем угоден;
он настоящий рыцарь, он хоть глаз,
хоть голову ради друзей отдаст;
он даже пукает, как истинный король,
распространяя в воздухе добро!
Просящему он не ответит «нет»…
И вот, с отменной славой, в пару лет
все вычистит до дна, развалит дом,
пойдет по миру… впрочем, поделом.
МАРКЬОННО
Пусть в зад себе язык засунет тот,
кто эту глупость щедростью зовет!
Щедр тот, кто знает, что, кому, зачем
дает, тот, кто бросать не будет
монеты лоботрясам и шутам,
но сохранит, чтоб в руки дать такому,
кто чести в нищете не позабыл
и с толком применит, что получил.
КОЛА АМБРУОЗО
Теперь гляди: обжора, тряпка, мямля,
кастрюля жирная, баран в репьях и колтунах,
позорный рогоносец, чье жилище
насквозь открыто — только ветер свищет!
Рожок для проходящих башмаков,
с Корнето
[260] выходец, сын славного отца,
чей на Форчелле дом — на два крыльца
[261],
телок слюнявый, сводник собственной жены,
бесчестья совершенная картина,
сатир пузатый с рогом изобилья!
Но даже он, покрашенный как надо,
уже ни в ком не вызовет досады:
порядочный, милейший человек,
миролюбив, умен и добродушен,
учтив, гостеприимен и радушен,
чей дом всегда открыт для всякого соседа,
общителен, доступен и не горд,
он добр, как хлеб, он сладок, точно мед.
Спокойно, не смущаясь никогда,
взяв цену сходную, без лишнего стыда,
продаст мясцо настойчивому гостю,
себе оставив лишь рога… и кости!
[262]
МАРКЬОННО
Такие муженьки живут неплохо.
Один из них — клянусь, как перед Богом, —
бывало, ночью к кабаку свернет,
а из-под ребер — огонек сверкнет
[263].
КОЛА АМБРУОЗО
Иной, бывает, на особинку живет:
с мошенниками дружбы не ведет,
он избегает бесполезной болтовни,
ему нет дела до чужих делишек;
ни правого, ни левого не судит;
другому жить спокойно не мешает,
но и к себе засунуть нос не разрешает.
Он сам себе хозяин, и никто
его не сдергивает до света с постели
и не считает за его столом куски.
Зато найдется, кто его покрасит
и вмиг ославит грубым дикарем.
«Вот, — скажет, — ястребиное говно:
ни запаха, ни вони от него!»
Его объявят кислым нелюдимом,
невежей, деревенщиной безвестной,
едой без вкуса, макарониною пресной.
МАРКЬОННО
Счастливец тот, кто век живя в глуши,
не видит, не болтает, не грешит!
А как посмотришь, скажешь: нет, не зря
премудрые согласно говорят,
что «лучше одиноким быть,
чем с языкастыми компанию водить».
КОЛА АМБРУОЗО
Теперь, наоборот, представь себе
прекрасного товарища, такого,
кто за друзей всего себя отдаст,
веселого, общительного нрава,
кто прост и искренен со всеми равно.
Но коль его покрасить, то — держись,
ему измерят и обрежут верх и низ,
по волоску его переберут,
всё пересудят и ярлык пришьют:
он задавака, он нахал, он баламут,
он «шило в заднице», он «головня в штанах»,
«петрушка в каждом соусе», он соль,
подсыпанная там, где сахар нужен;
он нос везде сует, он голову всем кружит,
все строит умного, да толку в нем едва ли…
Терпи, бедняга: эк тебя разрисовали!
МАРКЬОННО
Ты прав, бывает даже хуже.
Один испанец это распознал
и записал такое изреченье:
«За искренностью следует презренье».
КОЛА АМБРУОЗО
А если кто-то будет одарен
разумным словом, мудрым рассужденьем,
кто выкажет талант и красноречие:
в какую сторону его ни оберни, в
о всем себя он сведущим покажет, —
в красильне нашей так его измажут,
что якобы он сам себе надел
