Книга Клок-данс, страница 15. Автор книги Энн Тайлер

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Клок-данс»

Cтраница 15

Прежде Уилла всего раз была на похоронах – двенадцать лет назад она хоронила мать, но тогда в церкви, знакомой с детства, ее окружали родные и бывшие соседи. А сейчас – храм, в который она никогда не ходила, из мужниных родственников – два деверя с женами, которых она едва знала. Пришлось полагаться на подруг, сочувствующих, но малоопытных в скорбном деле, и похоронного распорядителя мистера Персиваля, бледного хрупкого юношу, не имевшего собственного мнения. Если предложенные им варианты церемонии вызывали сомнения («Ох, даже не знаю…»), он робко говорил, что многие предпочитают, чтоб было так-то и так-то, и тогда она соглашалась.

– Но может, вы хотите… – блеял мистер Персиваль, и Уилла его прерывала:

– Нет, пусть так и будет.

В одном она была тверда: Дерека кремируют, ибо виденные ею калифорнийские кладбища ничуть не напоминали маленькие церковные погосты на ее родине. Затем небольшой фуршет в ритуальном зале и никаких поминок дома. Хотелось со всеми распрощаться, как только все закончится.

Учебный год еще продолжался, но Шон перестал ходить в школу, что, в общем-то, не имело значения, поскольку от выпуска его отделяло всего несколько дней. А вот Иэн, обычно не упускавший возможности прогулять уроки, занятия посещал исправно. Видимо, домашняя обстановка его тяготила. Об отце он не говорил вообще, избегал общения с матерью и братом и вечерами, запершись в своей комнате, немелодично бренчал на гитаре. Шон же, напротив, выпытывал подробности отцовской гибели: он успел понять, что произошло? Какие были его последние слова? А тот водитель пострадал? Он что-нибудь сказал, попросил прощения?

– Не знаю, не помню, – отвечала Уилла.

– Конечно, и тот мужик виноват, – наседал Шон. Вот и Дерек так сказал бы, если б мог.

Со своим отцом Уилле удалось связаться лишь через два дня, хотя он был первый, кому она позвонила. Выйдя на пенсию, почти все свое время отец проводил в подвальной мастерской, где не было телефона. Он говорил, ему так удобнее – не слышно звонков от соседей, желающих пригласить его на ужин. И автоответчиком он не обзавелся. Однако Уилла не оставляла попыток, звонила спозаранку и к ночи, и наконец во вторник вечером дозвонилась.

– Алло? – ответил отец в своей всегдашней манере – неохотно и как будто испуганно; уже на втором слоге голос его затухал, словно он изготовился повесить трубку.

– Пап… – начала Уилла и смолкла. Заволокло слезами глаза, задрожали губы.

– Уилл?

– Дерек умер, – выговорила она, и тотчас муж как будто заполнил собою комнату – послышалась его быстрая уверенная поступь, он отвел прядь с ее лица и чмокнул в щеку. Вспомнилась его привычка подать ей пальто и застегнуть верхнюю пуговицу. Никто уже не будет с ней так заботлив. Никто уже не встретит ее таким внимательным любящим взглядом.

– Я не понимаю… – растерялся отец.

Я тоже, хотела сказать она, но заставила себя произнести другое:

– Погиб в аварии.

– Ох, бедная моя…

– Ты сможешь приехать?

– Да, конечно. Когда похороны?

– Послезавтра. Успеешь найти рейс? Я пыталась до тебя дозвониться, но…

– Я приеду. Сестре сообщила?

– Да.

Уилла уже связалась с Элейн. Дозвониться до нее оказалось почти так же трудно, у мичиганской лаборантки были непредсказуемые рабочие часы. Наконец она подошла к телефону, на известие никак не откликнулась, но обещала приехать на похороны. Уилла ее поблагодарила. Последнее время общались они редко, но Уилла поймала себя на том, что с нетерпением ждет приезда своей невозмутимой, рассудочной сестры.

Однако та была настолько невозмутима и рассудочна, что приехала накануне похорон и сразу после них улетела обратно. Уилла расстроилась, но сказала себе: она ведь и просила сестру «приехать на похороны», точка. Да уж, им никогда не стать сестрами из «Маленьких женщин» Луизы Мэй Олкотт!

Раньше было обидно, что сестра, поступив в колледж, отдалилась от родителей, что ей не приходит в голову поддерживать отношения с Уиллой – хоть изредка написать, позвонить, а то и приехать в гости на каникулах. Ведь должна бы смекнуть, что из всех людей на свете только Уилла ее понимает! Но нет, она отдалилась от всех родных, и в редкие встречи все ее разговоры напоминали навязчивые воспоминания того, кто пережил стихийное бедствие.

– Раннее утро, я в пижамке стою перед комодом, – рассказывала Элейн. – Мне три года, я еще никогда не одевалась сама. А ну-ка попробую, думаю я, вот мама удивится! Открываю ящик, ищу свои любимые штанишки, такие, с оборками на попе. Входит мама: «Это что ж такое, я старалась, складывала, а ты все тут переворошила!» Нет, отвечаю, и хочу быстренько все расправить. Мать подходит ближе: «Как же нет, вон какой кавардак устроила!» В руке у нее щетка для волос, она бьет меня по голове – раз, другой, я уклоняюсь, прикрывшись руками…

– Согласна, иногда она… – говорила Уилла.

– Знаешь, что самое печальное? Мать лупит ребенка, а он все равно тянет к ней ручонки, ищет утешения. Разве не грустно?

– Ладно, Элейн, проехали.

Потом ей было неловко за свою резкость.

Почему-то она всегда чувствовала себя виноватой перед Элейн. Но что она делала не так? У нее самой было непростое детство.

Наверное, виноватость – ее естественное состояние. Она винила себя и в смерти Дерека – должна была сообразить, что не надо заводить разговор об Иэне, когда муж за рулем. Винила себя в том секундном азарте, когда они обгоняли фургон. И то был даже не азарт. Почти что злость. Да, в груди гадюкой проскользнула ярость. «Жми!» – мысленно взмолилась она. И Дерек поднажал.

Уилла согнулась в кресле, ладонями придавив глаза. Кто-то из мальчиков вошел в комнату, коснулся ее плеча и отступил. Она думала, это Шон, но, подняв голову, уже в дверях увидела Иэна.


На панихиду приехали хозяин «Спортс Инфинити» и его вице-президенты с женами. Пришли Уиллины подруги с мужьями, несколько одноклассников Шона и Иэна (что было трогательно) и еще всякие люди вроде партнера Дерека по сквошу, его секретарши и женщина, некогда служившая домработницей у Макинтайров.

Уилла сидела во втором ряду, на скамье из светлого дерева, которым была отделана вся церковь; справа от нее расположился отец, слева – Иэн. За отцом сидела Элейн, а Шон сел в конце ряда – чтоб было проще выйти к алтарю и произнести речь. Он выступит от лица всех близких родственников. Уилла не смогла бы говорить.

Она гордилась сыновьями, в черных костюмах и белых накрахмаленных рубашках выглядевшими очень представительно. Как так вышло, что они превратились в мужчин, которые умеют завязать галстук и носят туфли, похожие на длинных блестящих жуков? А вот отец ее беспокоил. Возраст его как будто стирал: жиденький венчик не поседевших волос почти исчез, черты стали какими-то размытыми. Элейн же выглядела случайной прохожей, заглянувшей всего на минутку: каштановые волосы в небрежной стрижке «боб», строгое лицо без всякой косметики, а коричневые брюки и свободная мятая блуза – будто умышленный укор стильному черному костюму старшей сестры.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация