Посол замолчал, переводя дух, отер рукавом халата губы, продолжил:
— Твой отец, каган Киевский Ингварь, твой дед, каган Хельги, и прочие каганы Киевские, — да будет нерушим их вечный покой! — тоже платили дань царю моему и давали воинов для войны. Потому что знали, что противиться воле каганбека Хазарского невозможно. Мы долго ждали, что и ты, их потомок, внемлешь голосу разума и поклонишься мудрейшему и могущественному владыке всех окрестных земель, повинишься перед ним за свои злодеяния, свершенные в Киеве, за смерть дяди царя Хазарского Самуила бен Хазар, — да будет ему утешением вечный покой и наслаждение великолепием на том свете! Но ты, Каган-урус, был ослеплен золотом и лестью ромеев, посуливших тебе помощь в борьбе с моим царем и подвластными ему народами. До моего великого царя дошли слухи, что ты готовишься идти войной на его могущественное царство. Опомнись! Кто выступает против моего царя, тот выступает против Всевышнего Бога, выбравшего наш народ в поводыри для всех народов Ойкумены. Огню и мечу будут преданы твои города и селения, и небо содрогнется от божьей кары, которая постигнет тебя и твои народы в самое ближайшее время, если ты не опомнишься! — воскликнул посол громовым голосом и воздел вверх обе руки, пальцы которых унизаны золотом и разноцветными каменьями.
— Ты пришел нас пугать? — спросил Святослав спокойным голосом, не меняя позы.
— Я пришел к тебе от имени моего мудрого царя и повелителя, — да не ослабнет его могучая мышца, держащая меч! — чтобы предупредить тебя, — продолжил посол назидательно. — Ты еще молод и не знаешь жизни, ее извечных законов. Это извиняет тебя в глазах моего царя и повелителя. Иначе он не послал бы меня к тебе, а послал бы большое войско. Ты надеешься на помощь ромеев? Их помощь — обман. Их цель — уловить тебя и твои народы в сети их мерзкой веры, которая провозглашает богом Иешуа из Назарета, которому прозвище Христос, — пусть никогда он не найдет себе покоя на том свете! пусть кости его высушит солнце и растащат дикие звери! Этот Иешуа был всего лишь презренным рабом царя Иудейского, гнусным обманом объявившего себя царем Израиля, отпрыском рода Давидова, и соблазнившего легковерную чернь, которую мы зовем ам-хаарис — люди земли, которые есть пыль, прах и песок. Ты хочешь поклоняться смерду, презренному рабу, — да сотрется имя его и память о нем! — отвергнув своих богов, которым поклонялись твои предки? Только люди, не имеющие разума, могут поклоняться обыкновенному смертному, который был распят на кресте за свои богомерзкие речи и вожделения. Зато, отдавшись под покровительство моего великого повелителя, — да будет благословен он! — повелителя окрестных народов и в недалеком будущем повелителя народов, до которых достигнет его могучая мышца, ты будешь благоденствовать, жить в мире и покое. Ты можешь стать одним из воевод моего повелителя, перед тобой откроются все пути и дороги в любой конец Ойкумены. Это ли не есть лучшая доля для тех, кто готов служить моему повелителю, каганбеку Хазарскому? Выбирай, у тебя есть еще время, но с каждым днем промедления его остается все меньше и меньше. И горе тебе, если ты опоздаешь! Мой царь и повелитель приведет-таки под стены твоих городов неисчислимое войско, и пощады не будет никому.
Князь Святослав встал. Глаза его сверкали отражением горящих свечей. Сдерживая голос, он заговорил:
— Передай своему царю, презренный жидовин, что ни я, ни подвластные Киеву народы не хотят жить под его игом. Передай ему, что мы не боимся его угроз. Передай, чтобы он напрасно не утруждал свои жирные телеса: я сам приду к нему со своим войском и разобью шатры у стен его столицы. А теперь уходи. Если через три дня тебя застанут в наших пределах, каганбеку Козарскому привезут твою надменную голову.
— Я все передам моему повелителю, каган урусов, — произнес рабби Эфраил, надменно опустив уголки губ. — Отныне никто не даст и одного дирхема за твою голову. А моя голова во власти Всевышнего.
Посол повернулся и медленно пошагал к двери, глядя прямо перед собой.
В стольном зале стояла тишина, нарушаемая лишь шорохом шагов иудеев по ковровой дорожке.
Отворилась и затворилась дверь, и головы присутствующих повернулись в сторону князя Святослава.
— Ну что, други мои верные? Что скажете? — спросил князь, вновь усевшись на золоченый стул.
Вскочил молодой воевода Василий Претич.
— Князь! Разве не видно, что они нас запугивают? Если бы они имели силы, они применили бы силу. Но сейчас по всей Козарии полыхают восстания покоренных Козарским каганбеком народов. Возможно, к зиме каганбеку удастся подавить эти восстания и привести к покорности восставшие племена. Но это не значит, что они смирятся со своей рабской долей. Надо идти на козар не мешкая и взять на щит их столицу Итиль. Я все сказал.
— Что скажут другие? — спросил Святослав, оглядывая своих ближайших советников и князей ближайших земель, сидящих вдоль стен, сложенных из цельных стволов северной сосны.
Встал варяжский воевода, выставил вперед левую ногу, руку положил на рукоять меча.
— Черному народу все равно, кто им правит: князь киевский или каган итильский. Дружине все равно, с кем ратоборствовать. Для нее главное — добыча. Итиль, сказывают, богатый город. В нем много злата и дорогих поволоков из Китая и Персии. Там можно взять сотни рабов и молодых девок для услаждения. Я предлагаю идти на Итиль не мешкая, — закончил варяг и сел.
В приоткрытые окна палаты вдруг ворвались крики и хохот, звоны колокольцев и насмешливое дуденье скоморошьих рожков, и весь этот шум покатился вниз, к Днепру, сопровождая посольство каганбека Хазарского.
Встал мудрый Исфендиар.
— Мой повелитель! Да даруют тебе боги удачу во всех делах! — начал он торжественно. — Того и ждут от нас козары, что мы соберемся и пойдем на них, усыпленные лживыми речами хитрого иудея. Идти сейчас — идти на погибель. Я говорил уже, что козарские крепости готовы встретить русское войско и не пропустить его к Итилю. Лазутчики доносят, что позади крепостей, что стоят на самом прямом и удобном пути к Итилю, в двух переходах кочуют орды карабулгар, южнее — дикие печенеги. На восставших ясов царь итильский натравил гурганцев, дейлемитов и другие племена, обитающие по южным берегам моря Козарского, сам пошел туда со своей гвардией и вспомогательными войсками. К зиме восстание, — да поможет бог мужественных ясов выстоять им против врагов своих! — будет, я думаю, подавлено. Карабулгары, едва восстав, убоялись мести каганбека Козарского, изъявили ему свою покорность. Слухи о том, что восстали и другие народы, не подтверждаются. Слухи эти распускают итильские лазутчики. Твой покорный слуга, мой повелитель, — склонил голову Исфендиар, — да будут счастливы твои годы! — думает, что каганбек Козарский хочет, чтобы ты выступил в поход немедленно, плохо подготовившись. И тогда твое войско попадет в ловушку и будет разбито, а Русь приведена в покорность. Рахдонитам-иудеям нужен весь путь по реке Итиль до моря Варяжского, чтобы иметь беспошлинный выход в империю герман. Идти сейчас в поход на козаров нельзя. Так я думаю, мой повелитель, — да сопутствует тебе удача во всех твоих делах! — еще ниже склонил голову в зеленой чалме мудрый Исфендиар.
