Вдали, на небольшом возвышении, белел шатер каганбека. Влево и вправо от него теснилось нечто, похожее на войско, торчали вверх копья. Своим правым крылом войско прикрывало мост. Даже если это настоящее войско, Святослав готов был и к этому. Но, скорее всего, оно действительно состоит из жен и дев, пригнанных из Итиля, и лишь первые ряды из настоящих воев.
Святослав наблюдал, как заканчивается построение его войска и войска хазарского, как скачут взад-вперед тысяцкие, слышал крики сотников, равняющих шеренги.
Звонко протрубила сигнальная труба. Святослав, тронув коня, выехал вперед по узкому проходу между двумя полками, повернул коня головой к войску, поднял руку, требуя внимания.
Перед ним колыхалось море голов, увенчанных шишаками и плоскими шлемами, у кого-то шлемы были деревянными, усиленные металлическими полосами. Ряды простирались влево и вправо на три-четыре полета стрелы. В первых рядах стояли самые рослые, сильные, умелые, опытные, облаченные в кольчуги и латы, с поножами и поручами, а под ними еще толстый войлок, на руках боевые рукавицы, защищенные мелкой кольчугой, на головах начищенные до блеска шишаки, у варягов еще и украшенные устрашающими турьими рогами. Первые ряды вооружены длинными копьями толщиной с руку, способными на скаку остановить коня, прикрыты тяжелыми щитами. Им принимать на себя первый удар, им проламывать ряды противника. За ними теснились воины послабее, сжимающие рукоятки боевых топоров или мечей, но тоже защищенные бронями и щитами. А дальше сверкали в лучах утреннего солнца наконечники копий, широкие лезвия секир, виднелись бородатые и безусые лица, расширенные страхом глаза молодых воинов, впервые принимающих участие в сече.
Многих из бывалых бойцов князь знал в лицо, ходил с ними в походы, рубился плечом к плечу. От них зависело многое. Но не к ним он собирался обратить свое слово, а к тем, кто теснился за их спинами, кто оторвался от сохи, от плотницкого топора, гончарного круга. У тех и опыта не так уж много, и умения. Но именно они и составляли основную силу его войска, именно им больше всего нужна была победа, именно они и были его народом, с которым он должен укреплять свое княжество, именно они собирались драться не за деньги, как передние ряды, а за свои дома, своих детей, жен, отцов и матерей.
Постепенно стих гомон тысяч и тысяч воинов, все головы повернулись в сторону Святослава.
Он набрал в грудь побольше воздуха и стал выкрикивать во всю силу своего голоса короткие фразы, чтобы они достигали до самых дальних рядов и были понятны всем и каждому:
— Русичи! Перед нами сильный враг! Мы должны победить его! Лучше убиту быть, чем жить рабами! Правда наша есть пред людьми и богами! Боги идут впереди нас! Укрепитесь духом и телом! Бейтесь крепко! Я пойду рядом с вами! Не посрамим земли Русской!
С этими словами князь Святослав вскинул свой длинный меч.
И войско ответило ему громкими криками:
— Слава! Слава! Слава!
Князь уже хотел выбросить меч в сторону врага, чтобы начать движение своего войска, как из хазарских рядов вырвался всадник на гнедом арабском скакуне, с длинным копьем, с круглым щитом, сверкающий доспехами, с большим павлиньим пером над золоченым шишаком. Не доскакав половины расстояния до первых рядов русского войска, он вздернул скакуна на дыбы, вскрикнул что-то гортанное высоким голосом и встал, как вкопанный, откинув копье в сторону.
— Поединщик, князь, — произнес отрок, держащийся у правого стремени Святослава.
Тот обернулся, опуская меч.
— Спроси, кто пойдет за Русь.
Отрок не успел сдвинуться с места, как один из всадников Святославовой дружины уже пробирался на широкогрудом и мохноногом коне между боевыми колоннами. Рысью подъехав к князю, обратился к нему, клоня вперед голову на негнущейся шее:
— Дозволь мне, княже, черному ратаю Светозару, испытать себя в поединке с козарином.
— Тут надобно б кого помоложе, — засомневался Святослав, вспоминая, где он видел этого воина. — Да и конь твой не шибко резов супротив козарского.
— Зато я, княже, не раз рубился с печенезями, уграми и булгарами, и никто из них не устоял против моего копья и меча.
— Заметь, Светозар, что супротивник твой не поляница. Зато, видать, ловок, аки барс, копьем на скаку снимает кольцо. Береги глаза.
— Постараюсь, княже.
— Ну что ж, будь по-твоему. Не посрами земли русской.
— Не посрамлю, княже, — ответил Светозар и направил своего медлительного коня к поджидавшему его сопернику.
* * *
Поединщики сблизились, глянули в глаза друг другу и, поворотясь, разъехались в разные стороны. Что-то смутило Светозара в хазарском наезднике: жидковатым показался он, безусым, совсем мальчишкой. А когда тот, взвив своего скакуна на дыбы, заставил его развернуться на задних ногах и бросил вперед, увидел Светозар толстую косу, спускающуюся по спине своего противника из-под кольчужной завесы, такую же почти, как у своих дочерей. Впрочем, хазар и называют косоносцами, так что ничего удивительного в этом нет, и все же… все же… Но раздумывать некогда, и Светозар, отъехав немного, повернул своего коня, перекинул щит из-за плеча на левую руку, опустил копье, и тронул конягу шпорами — и тот поскакал тяжелым скоком, храпя и заворачивая голову.
А хазарин уж несся навстречу с истошным визгом, держа копье несколько на отлете, и солнце горело на его щите, на котором переплелись зловещим узором, будто змеи, лучи шестиконечной звезды. Привстав на стременах, подавшись вперед всем телом, он слился со своим конем, и синий с белым плащ трепыхался за его спиной, подобно лебединым крыльям; из-под копыт коня взлетали комья земли, сам конь тянул вперед сухую оскаленную морду, готовый зубами рвать и коня противника, и всадника. Стремительный стрекот копыт по сухой земле, пронзительный визг всадника и блеск воинской справы неслись навстречу Светозару, будто стрела, пущенная из большого лука.
«А точно — метит в глаза», — подумал Светозар и, когда молнией сверкнуло перед ним жало чужого копья, пал телом на холку коня, выбросив вперед руку с тяжелым копьем, и в тот же миг ударом сбило с него шелом, а его копье с хрустом пробило щит хазарина, как скорлупу ореха, пробило и, отяжелев, отбросило руку назад. Однако Святозар удержал тяжесть своего противника, откинувшись в седле всем своим телом, и тут увидел широко распахнутые в изумлении глаза хазарина, вздетого на копье и вырванного из седла, и разжал пальцы…
Конь пробежал немного и встал. Со стороны своего войска донесся радостный могучий гул. Хазарское войско молчало.
Светозар повернул коня, подъехал к распростертому на земле хазарину, пробитому копьем насквозь вместе со щитом и кольчугой, чтобы забрать, как положено, его оружие и коня. Он с седла склонился над убитым и сразу же с удивлением понял, что перед ним дева, еще молодая… совсем юная дева. Глаза ее, чуть раскосые и черные, будто угли, были все так же широко распахнуты, на лице застыли удивление и боль. А ведь сказывали, что у хазар в войске служат не только мужи, но и жены, что встречаются среди них настоящие поляницы, не уступающие мужам, а он не верил, думал, что враки все это, напраслина. И вот самому довелось… Но какая это поляница? — так, недорослица. Ловкая, конечно, могла бы и убить, но боги миловали его и на этот раз.
