— Да, — сказала Анге, тщательно контролируя голос. — Конечно же. Это абсолютно невозможно.
Она поймала взгляд Норти — понимающий и сочувственный. Неужели он знает, что она — тра-жена Криди? А если знает… вызывает ли это «противоречия с уставом»? Это же не секс!
Или секс?
— Мы вызвали вас по другому поводу, — продолжала Лерии.
— Хотя отчасти ваша теплая дружба с Криди послужила тому причиной, — мягко добавил кот. — Для нас было очень важно, чтобы человек, с которым мы хотим обсудить проблему, действительно любил и ценил дружбу наших народов.
— Все люди любят кис, все кисы любят людей, — ответила Анге строкой из букваря и улыбнулась.
Но капитаны не улыбались.
— Что-то не так, — сказала Анге. — Простите. Я слушаю вас очень внимательно.
— Конечно же, это новость для вас, — сказала Лерии сухо. — Но среди людей существует глубоко законспирированное движение тех, кто недоволен нашей дружбой.
— Я ничуть не исключаю, что подобное есть и среди кис, — печально добавил Норти.
— Но достоверно мы знаем только о человеческой организации, — продолжила капитан от людей. — Скорее всего их немного. Есть менее радикальные… вы смотрели пьесу «Радости весны»?
Анге поморщилась. Смущенно сказала:
— Слышала о ней. Начинала смотреть видео, но… но мне не понравилось. Она какая-то едкая. Насмешливая… — Анге посмотрела на Норти. — Особенно про кис насмешливая.
— Это мелочи, — сказал Норти. — Это мягкое раскачивание общественного мнения. С этим можно бороться. Но есть и более радикальное крыло. Оно хочет дистанционирования людей и кис. Разрыва отношений. Может быть, даже войны.
— Какая чушь! — не выдержала Анге. — Простите…
— К сожалению, у этой чуши есть сторонники, — сказала Лерии.
— Но что им не нравится?
— К примеру, то, что Ласковая — планета кис, — сказал Норти. — Это была большая ошибка наших властей — отдать лучшую планету системы одному виду. Надо было осваивать Ласковую совместно.
Анге несколько мгновений обдумывала сказанное.
— Но там живут люди. Никто не мешает поселиться на Ласковой!
— Последнее время мы этому усиленно способствуем, — мягко сказал Норти. — Это выбивает аргументы у радикалов. Но формально — Ласковая наша планета. Когда-то власти людей и кис решили поделить систему. Нам одна, но лучшая планета. Людям суровые, но две. Тогда это казалось красивым жестом с обеих сторон. Но мы получили проблему, которая нарастает.
— Плохо, — сказала Анге. — Плохо и глупо. Но что я могу сделать? Зачем вы мне это рассказали?
— Есть подозрение, что в наш экипаж пробрался кто-то из радикалов, — сказала Лерии. — Вряд ли его цель четко определена. Но… — Она помолчала. — Последние данные наблюдения за Соргосом позволяют предположить, что там есть разумная жизнь. В радиошуме звезды удалось выявить какие-то сигналы разумного свойства. И нас предупредили, что если эта жизнь похожа на человеческую — агент может попытаться настроить ее против кис. Представить все так, что люди порабощены кисами.
— Да, мы же такие агрессивные, — промурлыкал Норти. Выпустил и втянул когти, рассмеялся.
— А если там кисы… — Лерии вздохнула. — Тогда агент должен попытаться спровоцировать конфликт и увести корабль назад. Или даже уничтожить корабль.
— Разумная жизнь может вообще на нас не походить! — сказала Анге.
— Возможно, ее и нет, а радиошум лишь похож на сигналы, — сказала Лерии. — В любом случае, Анге, вам мы доверяем. Вы вошли в экипаж практически случайно и по ходатайству кота. Вы тра-жена Криди, а это огромная редкость и честь…
Лерии замолчала, с любопытством глядя на залившуюся краской Анге.
— Вы думали, мы не знаем об этом? — спросила капитан.
Анге безмолвно кивнула.
Несколько мгновений капитан испытующе смотрела на нее, потом кивнула.
— Оставим это. Итак, наша просьба, — она выделила последнее слово, — внимательно наблюдать за экипажем. Вы знаете корабль от и до. Все потенциально опасные места вам знакомы.
— Корабль весь — потенциально опасное место, — сказала Анге.
— Конечно. Но агент должен иметь возможность действовать быстро. И по возможности — нанести удар только по кисам, а не по людям. Дискредитировать их или уничтожить. Гибель корабля — скорее всего крайний и маловероятный вариант. Подумайте об этом. Возможно, агент будет пытаться найти сообщников среди экипажа. Фанатики верят в свою правоту, им трудно удержаться от проповеди своих взглядов.
Анге кивнула. Она слабо представляла, как возможно подставить кис и не затронуть людей в экипаже. И тем более как в их узком кругу возможно «проповедовать» такую чушь. Но она знала, что теперь будет думать об этом. Каждую секунду.
— У вас есть какие-то просьбы? — спросил Норти, и Анге поняла, что аудиенция закончена.
— Нет, капитан Норти. Разрешите вернуться к работе, капитан Лерии?
Капитаны кивнули, и Анге, освободившись от страховочного ремня, выплыла из рубки. Лицо ее пылало.
Агент!
Человек, который ненавидит кис!
Чудовищно!
* * *
Двое суток ветер дул со стороны гор вопреки законам метеорологии даже в дневное время. Может быть, из-за исполинского пожара внизу? Горел не только город, где было множество деревянных зданий, горели запасы зерна и сена, горели склады горючего — в общем облаке дыма выделялись черные струи от полыхающей солярки.
Яна это радовало. Сейчас самой главной опасностью была радиация. Он уже несколько раз ругал себя за то, что решил поселиться так близко от города. Ну почему не ушел совсем уж далеко в дикие степи, может быть, даже перевалив через горы, почему не решил двинуться вдоль хребта в сторону моря — там места более людные, но нет крупных городов, там не будет ядерной бомбардировки.
Но запоздалые сетования были бесполезны. У него были основания держаться вблизи города, были и доводы против близости моря или бесплодных солончаков за горами. Что сделано, то сделано.
Каждое утро они пили таблетки против радиации, хотя Ян в них слабо верил. Зато дозиметру он доверял и каждый час включал прибор, с опаской глядя на стрелку. Та колебалась на самом краю зеленой шкалы, фон был повышен, конечно же, но не критично. Здесь, поблизости от собственных земель, Рыжие не рискнули бы применять грязные бомбы.
А вот своя сторона, похоже, не стеснялась в средствах. Несколько раз Яну удавалось поймать радиостанции Рыжих, эфир словно взбесился, и по всем диапазонам шел треск и шорох. Но когда сквозь помехи пробивались голоса с чужим резковатым акцентом, они рассказывали о чудовищных разрушениях, о бомбах с кобальтовой оболочкой, о мирных городах, которые подверглись полному разрушению, о нарушении норм и обычаев ведения войны.
