Он почувствовал дрожь в ее голосе, подошел и обнял. Сказал:
— Ты все сделала правильно. Я заколебался, а ты сделала то, что было нужно. Правду говорят, что в тяжелый час женщины сильнее мужчин.
— Да, — сказала Адиан. — Да. Наверное. Но вы зароете его без меня?
Ян посмотрел на неподвижное тело. Кивнул:
— Зароем. Рыж поможет. Но вначале… вначале закончим утеплять эту стену.
* * *
Первая-вовне пригласила всех наблюдать за высадкой со станции. Матиас с извинениями отклонил предложение, сославшись на требования Устава о присутствии старшего офицера на борту. Уолр отделался извинениями и сослался на аллергию, которая у него возникла после посещения станции, — Матиасу показалось, что Халл врет, причем даже не заботясь о правдоподобии. Соколовский тоже отказался, радостно воспользовавшись словами Уолра как поводом, а какая причина у него была на самом деле — осталось тайной.
А вот Бэзил, Мэйли и Мегер с кадетами приглашением Первой-вовне воспользовались.
Матиас позвал представителя Халл и доктора в рубку — ироничный крот ему нравился, ну а с Львом они служили вместе три года. Корабль все так же висел вблизи станции, периодически корректируя положение в пространстве — притяжение планеты все время разносило их в стороны. Вот и сейчас Марк включил маневровые двигатели, и корабль слегка развернулся. Матиас с любопытством отметил, что если раньше станция находилась в прицеле второй плазменной пушки, то сейчас станция попала в прицел третьей. Это была случайность, или после уничтожения своего двойника «Твен» все время ждет каких-то неприятностей? Матиас не стал спрашивать Марка, но решил при первом удобном случае поговорить об этом с Тедди.
— Старший помощник, благодарю за приглашение! — Вошедший Уолр был, как всегда, вежлив и любезен. Следующий за ним поляк лишь благодушно махнул рукой. Некоторые люди с возрастом становятся болтливыми, но большинство все-таки тратят меньше слов. А Соколовскому было уже под восемьдесят, возраст не преклонный, но уже внушающий уважение.
— Располагайтесь, — занявший на время командирское кресло Матиас указал на свободные кресла. — Будем болеть за наших.
— Будем болеть, да, — подтвердил Соколовский. Сел в кресло старпома и выжидающе посмотрел на Матиаса.
— За удачу, — усмехнулся Матиас и достал из кармана фляжку. — Властью, данной мне командиром, я совершил маленькое нападение на его бар.
— Что это? — заинтересовался Уолр.
— Коньяк. Старинный земной напиток.
— О! Ферментированный сок виноградных ягод, подвергнутый дистилляции и выдержке!
— Как-то это очень сухо звучит, — заметил Матиас. — Я на вахте, но двадцать грамм этого напитка устав разрешает. Еще с ранней космической эры.
— Ну да, прям уж так разрешает, — фыркнул Соколовский, но маленькую металлическую рюмку взял с явным удовольствием. — Не запрещает! Но только на усмотрение врача и по его разрешению!
— Не спорю, — сказал Матиас. — Усматриваете?
Лев понюхал коньяк и кивнул:
— И даже разрешаю. На здравие!
— Как же мне нравятся ваши многочисленные обычаи, связанные с приемом пищи, напитков, сменой сезонов, занятиями сексом, — ерзая в узковатом для него кресле навигатора, сказал Уолр. — У нас все как-то просто, без затей.
— И с сексом тоже? — заинтересовался Лев.
— Особенно с сексом. Семейная группа формируется на период личиночной стадии детей, но редко собирается повторно. И никаких предварительных ласк… — Уолр вздохнул. — Догнал самку и оплодотворил — хорошо. Не догнал — пошел искать другую. И все это в период гона, вне его сексом занимаются лишь извращенцы…
— Но в погоне, вероятно, есть элемент игры? — уточнил Лев.
— Да ни малейшего, — снова вздохнул Уолр. — Чистый спорт. Впрочем, феномен спорта у нас тоже не слишком распространен.
— Слушайте, Уолр, вы же шутите, — сказал Матиас. — Как же «Кохр-Вр»? Как же эпос «Глубоких путей»? Там же половина про любовь!
Уолр едва не поперхнулся коньяком, который как раз собирался попробовать.
— А что, это переведено на земные языки?
— Я читал на письменном-ксено.
— Ну, это упрощенная версия, там смещены акценты…
— Я читал в письменном-научном-ксено.
Уолр вздохнул и выпил коньяк. Помолчал, прислушиваясь к ощущениям. Вернул доктору рюмку.
— Да, вы правы, Матиас. Я шутил. Почему вы космонавт? Вам надо быть ученым.
— Ученые у нас все скучные, — ответил Матиас. — Чтобы полноценно заниматься наукой, они принимают препараты, подавляющие эмоции, такое не для меня.
— Препараты? — воскликнул Уолр.
— Шучу, — усмехнулся Матиас. — Марк! Как там с трансляцией?
— Станция транслирует четыре канала. Я порекомендую выбрать внутреннюю камеру катера и одну из внешних, — мгновенно отозвался Марк.
— А как наши на станции?
— Смотрят трансляции. Я приглядываю за ними.
— Приглядывай, пожалуйста, — сказал Матиас. — И выводи картинку.
Включились два больших экрана — на одном была кабина с лежащими рядом космонавтами, на другом — приближающаяся, заполняющая уже полнеба планета.
— Кильки, — внезапно сказал Соколовский.
Трое космонавтов в серебристых комбинезонах, тесно прижатые друг к другу в маленькой круглой кабине, и впрямь напоминали рыбешек в консервной банке. Матиас невольно улыбнулся.
— Нужна ли двусторонняя связь? — спросил Марк.
— Пока нет, не будем отвлекать ребят, — решил Матиас. — Спасибо, хорошая картинка.
— На станции лучше, — с ноткой не то обиды, не то раздражения отозвался Марк. — Великолепные голографические проекторы. Я пытался понять механизм формирования такого плотного изображения в чистом воздухе, но не смог. Возможно, вы попросите Ракс поделиться технологией?
— Они крайне неохотно делятся технологией, — ответил Матиас. — И не только с нами… Вам они многое дают, Уолр?
— О нет, — вздохнул крот. — Конечно, они поддержали нас, когда мы отделились от Халл-один. И дали несколько эффективных технологий терраформирования, что позволило нам обрести полноценную независимость. Мы благодарны, да. Но Ракс не любят делиться знаниями. Они сами в себе, дорогой друг. Прячут свою планету, не рассказывают о своей жизни, не показывают истинный облик. Даже не говорят, сколько лет их цивилизации. Но мы думаем, что они очень, очень старые. Не просто старше всех культур Соглашения — безмерно старше. Быть может, это их гнетет.
— Гнетет? — Лев засмеялся.
— Ну да. В них есть какая-то тоска. Какая-то ущербность. Может быть, им даже нужна наша помощь.
— Никогда Ракс не просил помощи.
