Сдвиг пространства, в отличие от многих иных способов перемещения, не требует значительного удаления от планет или других массивных объектов. Но все-таки ограничения есть и у вырождения расстояния. Им требовалось удалиться от планеты хотя бы на двенадцать-тринадцать тысяч километров, а это, при всех технологиях Ракс, должно было занять не менее пяти минут.
— Нас заметили? — спросил Валентин, когда голубое небо над головой сменилось черным полотном с россыпью звезд.
— Да, и сопровождают радарами, — сказала Ксения.
— Стреляют? — пытаясь оставаться столь же невозмутимым, поинтересовался Валентин.
— Четырнадцать ракет. Впрочем, они все отстали. Их оружие далеко от совершенства.
— Ну, они стараются, — вступил в разговор Гюнтер, словно решил стать адвокатом «детей солнца». — Симпатичные ребята. Жаль, что их не станет.
— Они останутся, — твердо сказала Ксения. — В правильном состоянии. Покажи метеорит, Валентин.
Валентин молча достал и продемонстрировал серый бугристый камень. Срезанные кусочки мрамора (или чего-то похожего) окружали метеорит.
— От камня придется избавиться, — сказала Ксения. — Иначе у планеты может исчезнуть какая-нибудь гора.
Валентин не стал уточнять, шутит она или нет. Насколько он понимал, скорее все-таки шутит. Или перестраховывается.
— Избавимся, — сказал Валентин. — А можно вопрос?
— Да.
— Что произошло на самом деле, Третья-вовне? Почему возникла реальность, в которой в космический корабль попал метеорит?
Ксения вздохнула:
— Прима ведь объяснила нашу базовую теорию. На планете велись эксперименты с путешествиями во времени. Кто-то, желая изменить реальность…
— Ксения, я даже не стану спорить, возможно путешествие в прошлое или нет, — сказал Валентин. — Думаю, что нет. Но если допустить ваш вариант, то кто-то отправился в прошлое и… что сделал? Запустил в корабль метеорит?
— Возможно, просто задержал старт, — сказала Ксения после паузы.
— С такой точностью, что летящий в пустоте булыжник попал в крошечный корабль? — Валентин рассмеялся. — Ксения, это чушь. Если бы корабль взорвался при старте — я мог бы допустить диверсию и правоту вашей версии. Какова правда?
— Я не знаю.
— Это влияние на реальность ваших перемещений?
— Не знаю.
— Ксения, вы кинулись исправлять случившееся с таким хладнокровием, что это похоже на рядовую процедуру. Скажите правду. Мы имеем право знать.
Некоторое время Третья-вовне молчала.
— Нас ведь слышат? — поинтересовался Валентин. — Матиас? Прима?
— Мы вас слышим, капитан, — напряженно отозвался Матиас. Прима молчала.
— Что могло случиться с цивилизацией Невара?
— Я действительно не знаю, командир, — сказала Ксения. — Версия с машиной времени… да, она фантастична даже для нас. Когда мы узнали, что произошло на самом деле, этот вариант отпал. Мы проверили базу всех перемещений Ракс, поверьте, она ведется крайне скрупулезно. Нет ни одного перемещения, которое могло бы повлиять на реальность. Ни одного.
— Я вам верю, — сказал Валентин, глядя вверх. Бездонная тьма космоса горела немигающими искрами звезд. Кабина была едва освещена, и мрак создавал иллюзию приватности — словно они ведут разговор один на один. — Я уверен, что вы очень аккуратны и вы ни при чем. А теперь скажите, какую теорию вы принимаете в качестве основной?
— Командир, в нас пытаются прицелиться лазерные спутники Небесной Обороны.
— Ну, мы же все равно не можем этому помешать? Так какова базовая теория?
Ксения молчала.
— Мы ведь прилетели сюда не случайно, — сказал Валентин. — Эта звездная система лежала следующей в ряду погибающих миров. Мы прилетаем и оказываемся в другой реальности — конечно, голова идет кругом… но мы ведь обнаружили именно то, что боялись обнаружить, — миры, воюющие на уничтожение. Так?
Где-то далеко, на «Твене» или на станции Ракс, кто-то охнул. Валентин подумал, что это скорее всего Бэзил. У бедолаги явно вылетела из головы вся цель полета, едва он обнаружил своих любимых инопланетян в состоянии войны.
— Вы же сами все поняли, — сказала Ксения тихо.
— Это не первый раз? Кто-то другой — не вы — манипулирует с реальностью и приводит миры к гибели? То, что мы называем «проблемой пятого уровня», — это не какая-то ущербность разума, это действие внешних сил?
— Командир Горчаков, — послышался голос Примы. — Я прошу вас подождать с расспросами до возвращения. Я объясню, как видит сложившуюся ситуацию Ракс, но не требуйте ответа от Третьей-вовне.
— Почему? — спросил Валентин.
— Потому что меня скоро не станет. А Третья-вовне, ответив на ваши вопросы, совершит серьезнейший проступок.
— Хорошо, — сказал Валентин.
* * *
Уцелела только та часть продуктов, что хранилась вне дома, да и то не вся. Огонь, сожравший дом, перекинулся на сено, хранившееся под навесом. Ян успел вытащить несколько тюков, но этого слишком мало, чтобы перезимовать, и слишком много, чтобы унести с собой. Практически вся концентрированная пища, их основная надежда пережить зиму, погибла в огне. Ян открыл несколько уцелевших банок, вздувшихся, но не лопнувших — питательный силос внутри спекся в твердые вонючие комья. Он даже попытался сгрызть один такой комок, выглядящий чуть лучше других, но с отвращением выплюнул.
Единственное, что у них осталось, — вьюк, который вытащила из дома Адиан. Он был набит армейскими концентратами и самыми лучшими гражданскими консервами — сублимированная трава с личинками, паста из зерновых проростков, галеты из грибов чайги. Ян даже не знал, что Адиан приготовила этот «тревожный комплект» и держала его у самого входа.
— Нам хватит пищи на две недели, — сказал Ян, перебирая банки и коробки. — Если сидеть на месте, то дольше, но если идти — две недели.
— Куда идти? — тихо спросила Адиан.
— Через горы. К побережью. Как шли солдаты и беженцы.
— Солдаты не дошли. Солдаты предпочли застрелиться.
— Мы не знаем почему, — терпеливо ответил Ян. — Возможно, был бунт. Возможно, им стало настолько плохо, что они сдались. Они же все были облученные.
— Туда ушли беженцы.
— Пусть идут. Мы следом.
— Я представляю расстояние, — продолжала Адиан. — Я в молодости часто ходила в походы. Мы сбивались в маленький табун и бродили по степям… Ян, идти — месяц. Еды не хватит. Сена много не унесем.
— Найдем пищу по пути. Не только ты любила бродяжничать. Я в детстве с утра до вечера домой не прибегал, где травы пощиплешь, где куст обдерешь…
— На четверых еды не хватит, — сказала Адиан.
