– Да и потом, – почти не слушая его, продолжил Михаил, – поверь мне, в этом нет ничего интересного. Большинство мест, созданных людьми, настолько ничтожны и неинтересны, что там просто не на что смотреть. Почти все просто воспроизводят свои квартиры, дома, свои города, если хватает сил. Сплошное убожество. Таких долин, как эта, я не видел здесь ни разу. Так что поверь, ничего интересного.
Лекс хотел было сказать, что долиной дело не ограничилось, но промолчал. Интересное наблюдение. Михаил не смог его почувствовать в мире Хозяйки и Кирпичухи. В нем можно было прятаться. Наверное, было можно.
* * *
– Я ненадолго. Мне нельзя надолго. Сделай вон там домик. – Михаил ткнул пальцем в долину.
– Какой домик? – не понял Лекс.
– Ну, такой, – Михаил развел руки в стороны, – некрупный такой домик, сельский, простенький. Но только что внутри, оставь мне. Мне нужно, чтобы я мог где-то здесь что-то создавать, но ты тут все так продумал, так четко все для себя представил, что мне и ткнуться-то почти некуда поблизости. Создай. Мне нельзя надолго уходить.
Лекс понял, что хочет его гость, и быстро поставил рядом с дорогой дом. Трактир. Простой, бревенчатый и одноэтажный, с большим двором и дверьми, приоткрытыми и скрывающими за собой темноту. Словно в отместку за то, что ему нельзя было продумывать внутреннее убранство, он тщательно прорисовал каждую деталь, каждую мелочь вокруг дома. Прислоненный к стене конюшни старый хомут, ржавую подкову, валяющуюся у крохотной кузни при конюшне. Совсем маленькие окна, почти не пропускающие внутрь трактира солнечный свет, и то, что одна ступень на крыльце, средняя из трех, совсем расшатана. Доска на ней вот-вот подломится под очередным посетителем, если тот окажется потяжелее.
– Ты решил дать мне серию бесплатных уроков? – спросил Лекс, пока накидывал деталь за деталью.
Михаил, отвернувшийся, чтобы не мешать изменениям, неопределенно качнул головой.
– На самом деле, пока что ты отплатил мне более, чем достаточно. Этот дуб… Ты не представляешь, насколько сильны такие образы, насколько они укрепляют твой собственный мир. Позволяют чувствовать себя спокойнее. Но вообще-то, я всегда так делаю. Считай меня пацифистом. Но убивать всех, кто слабее тебя, чтобы выжить здесь… Еще в самом начале я решил, что лучше подохну. И знаешь – не прогадал. Сейчас я умею многое, чего не умеет никто из самых сильных моих врагов.
– У тебя есть враги?
– Враги здесь есть у всех. У тебя, у меня, у всех. Разница лишь в том, что я своих – знаю. А вот ты своих пока еще нет.
– Готово. Михаил обернулся, посмотрел на дом и удовлетворенно кивнул.
– Все что внутри – мое. – Напомнил он. И дверь таверны тут же открылась полностью. Кто-то открыл ее изнутри.
На свет вышел рыцарь. Не совсем подходящий по стилю к средневековому европейскому замку. Вообще неподходящий ни к какому стилю, потому что одежда на нем представляла собой чудовищную смесь японских мотивов, чисто европейских плюмажа и гербового щита, а меч при этом больше походил на мечи варваров. Огромный и абсолютно неэстетичный, он, этот меч, мог нести только великан. Впрочем, рыцарь тоже оказался немаленьким. Он едва протиснулся через дверь таверны, ему пришлось сильно наклониться, чтобы выбраться наружу. Лекс усмехнулся.
– Что? – обиженно отреагировал Михаил. – Ну не у всех же твой талант.
Рыцарь ступил на крыльцо, и, конечно же, под ним тут же провалилась полусгнившая ступенька.
– Это ты специально? – подозрительно спросил Михаил.
– Нет, – Лекс помотал головой. – И в мыслях не было. Просто… я так видел.
– Ага, – глубокомысленно заметил Михаил. – Задираем нос. Художники, так сказать. Рыцарь высвободил ногу из дыры и двинулся в их сторону.
– Уничтожь его. До того, как он дойдет до тебя. Если дойдет – убьет. И я не смогу его остановить.
– Зачем?
– Это урок. Ты забыл – я даю бесплатные уроки. Не теряй времени. Если что – я под деревом.
С этими словами Михаил беззаботно плюхнулся на землю и прислонился к дубу. Лекс пожал плечами.
Сначала он попробовал в лоб – просто стереть рыцаря из этой реальности. Но чужое творение не хотело покидать мир долины. Под деревом усмехнулся Михаил:
– Ты, конечно, в своем доме, но не забывай, что силенок у меня побольше. Ты еще в штыковую пойди.
Лекс махнул рукой, указывая на рыцаря, и откуда-то из глубин замка, невидимые лучники выпустили тучу стрел. Вся таверна оказалась буквально изрешечена стрелами, они, казалось, нашли каждое бревно. Немало из них попало и в мишень. Рыцарь остановился, его колени подогнулись и мертвая кукла упала.
– Почему он не исчезает? – спросил Лекс.
– А почему должен? – удивился Михаил. – Что это за фантазии? Потом почистишь.
Из двери таверны, по дороге выломав из косяка стрелу, вышел еще один рыцарь, почти полностью напоминающий первого. С фантазией у Михаила точно была напряженка.
– Это – рыцарь-вампир. Стрелами его не взять.
– Это почему это он вампир?
– Я так вижу, – важно ответил Михаил. Рыцарь осторожно спустился с крыльца и двинулся в сторону Лекса.
* * *
Между таверной и мостом лежало с десяток кукол в доспехах, когда Михаил поднялся от дерева.
– Ладно, мне пора бежать. Ты быстро схватываешь, но все же тебе надо поднабраться сил. Напоследок – вот тебе еще трое. С этими справляйся без меня. Заодно поймешь, как это работает. И не забудь потом убрать таверну.
– Опасно оставлять другим лазейку?
– Ага. К тому же, она здесь совершенно не к месту. Выпадает из пейзажа.
– Но рыцари же исчезнут, как только ты уйдешь?
– Это кто тебе сказал? – полюбопытствовал Михаил. – Вот я и говорю, поймешь. Успехов.
Михаил исчез, а трое рыцарей двинулись в сторону Лекса. Исчезать из его мира вместе со своим создателем они совершенно не собирались.
Лекс вздохнул. На стене его замка взводились несколько скорпионов. А сам он, в отсутствие свидетелей, вполне мог позволить себе небольшую яму-ловушку прямо на маршруте излишне прямолинейного движения рыцарей. Так что вздыхал он не по поводу этих трех. Вздыхал он по поводу остальных, уже лежащих на земле. Теперь ему придется всех их убирать. За исключением того, кого ему представили вампиром – он и так хорошо горел, и Лекс рассчитывал, что вымышленный вампир сумеет догореть самостоятельно.
Вот остальных убирать ему. А мальчик, на примере ржавого меча, уже знал, как нелегко убирать из своего мира что-то, придуманное кем-то другим.
Павел
Сегодня он был бодр, сосредоточен и жизнерадостен. Это заметил даже отец, обычно вообще не обращающий никакого внимания на состояние сына.
