Это оказалось так замечательно, полностью и всегда решать что делать, когда делать и делать ли вообще. Даже большинство подруг, хоть и будучи замужними, ее поддерживали. По крайней мере, в глаза. А то, что они думали или говорили за ее спиной, не сильно-то ее и волновало. Также как и наличие своего мужчины в доме.
Как и полагается, Роза летала по-настоящему. С трудом, совсем невысоко, скорее плавая в воздухе, нежели летая, с усилием выгребая в воздушном потоке, стараясь держаться поближе к земле, потому что там воздух казался ей плотнее. И лететь было легче. И не так высоко казалось падать, поэтому мероприятие выглядело более или менее безопасным, что хоть как-то ее оправдывало накануне сорокалетия.
Но что отличало ее полеты от полетов большинства, так это окрестности. Те места, ГДЕ она летала. Сам процесс полета забавлял ее не очень сильно, а вот живописные виды, что она встречала по дороге – стоили подорванной репутации.
Она летала над зелеными английскими пастбищами, с пасущимися на них овечками, белыми, как облачка, и аккуратными изгородями из местного камня. Чистенько, ухоженно, каждая пядь земли для чего-то предназначена. Для чего-то своего. Совсем как в полях под Манчестером, по которым она гуляла когда-то давно.
Она летала над незнакомым ей водопадом, в джунглях, окруженным и заполненным зеленью, начинающей воевать за падающую воду даже раньше, чем она упадет вниз. И таким огромным, что радуга в окружающей его водяной взвеси помещалась полностью, без остатка. Можно было рассмотреть ее всю, полную дугу, все цвета.
Она летала вдоль пустынного океанского берега, прямо над кромкой воды, глядя на то, как волны наскакивают на камни в упрямых попытках доказать возможность своей победы в долгосрочной перспективе.
Что ее удивляло больше всего после пробуждения, так это то, что далеко не все места, виденные ею во сне, она когда-либо посещала в реальной жизни. Хотя, как женщина разумная, после непродолжительных размышлений Роза пришла к выводу, что она их все равно где-то видела. Может быть, в телевизоре, или на фотографиях в каком-нибудь альбоме. Да мало ли где. Достаточно мимолетного взгляда, а дальше сознание сделает все за тебя. Скопирует, отложит на дальнюю пыльную полку, заквасит как следует, до степени, что уже и не понятно, где воспоминания, а где чистый вымысел, а после этого выдаст в лотерейной смеси с содержимым соседних полок.
Удивление было мимолетным, зато страх – вполне реальным. Последние несколько раз она просыпалась в холодном поту, и почему-то ей казалось, что во сне она задыхается. Задыхается не только во сне как таковом, но и в своей постели, в реальности. То, что начиналось как приятные полеты над неизведанными местами и наслаждение любимыми пейзажами, начинало постепенно сползать в кошмары.
Один раз она залетела в облако, плывущее на удивление низко над землей – как раз в коридоре высот Розы. Облако оказалось неожиданно вязким и влажным, и она буквально начала захлебываться в воде. Проснулась от кашля, по всей видимости, поперхнувшись во сне слюной. Сон всего лишь сопоставил события из реального мира с нарисованным миром. Попытался сопоставить, сделал это в последний момент и слегка топорно, идея с облаком вообще была бы не лучшей, если бы придумывать дали ей. Но сон как-то выкрутился, и полностью состыковал ее состояние в реальности с теми событиями, что происходили внутри него.
В другой раз, над каменистой пустыней, она неожиданно провалилась в воздушную яму и грохнулась прямо на камни, лишь в последний момент успев защитить от удара голову. Проснулась от боли в локте. Как оказалось, она всего лишь неудачно повернулась в кровати и ударилась этим самым локтем о прикроватную тумбочку.
Случай показался не показательным, она лишь в очередной раз подивилась тому, насколько ее подсознательное воображение хорошо отыгрывает события, происходящие в реальности. Это же надо – каждый раз успеть придумать целый сюжет на неожиданность, случившуюся в ее кровати.
А вот следующий испугал ее уже по-настоящему. Настолько, что она задумалась о походе к врачу. Только вот все выбирала, то ли идти к простому терапевту, то ли сразу к психиатру.
Тогда Роза плыла над лесной опушкой, залитой солнцем. Ей даже казалось, что она чувствует запах, сладковатый запах всего разнотравья, заполнившего место старого лесного пожара. В какой-то момент женщина увидела дикую яблоню, растущую ближе к лесу, и решила подлететь-подплыть поближе, в надежде попробовать дички.
Она не успела. Из густой травы пружинисто выпрыгнула змея, настигла летунью прямо в воздухе и укусила прямо в шею. Сначала ей показалось, что не просто укусила – а просто разорвала шею, как какое-то дикое животное, но это лишь действовал яд, моментально отбирая чувствительность сначала у кожи, потом у верхнего слоя мышц, а затем заставляя гортань сжаться в судороге.
В тот раз она проснулась тяжело, медленно, вырывая себя из сна-кошмара, лишь бы избежать в нем смерти. Лишь бы вернуться в реальность, пусть и блеклую, зато значительно более безопасную.
Горло действительно болело, и болело сильно. Она так и не поняла, отчего – ни ангины, ни воспаления. Лишь легкая припухлость снаружи шеи, без всякой температуры, сопровождавшаяся следующие несколько дней легкой ноющей болью.
Постепенно проходящей, что, собственно и остановило ее от записи к врачам.
Но сны она после этого возненавидела. И летать – разлюбила. Начала принимать снотворное, чтобы постараться провести ночь без сновидений. Потому что начала сомневаться, то ли в своем рассудке, то ли в причинно-следственной связи между своими снами и реальностью. Поначалу это удавалось. Но не сегодня.
Она снова летела, только вот сегодня пейзаж был отнюдь не из тех, что она бы выбрала. Серая безжизненная пустыня, становящаяся все более серой. И все более безжизненной. Как будто кто-то забирал эссенцию живого прямо из воздуха, делая его всего лишь мертвой материей. Этот воздух можно было вдыхать и выдыхать, но им нельзя было дышать.
А еще – этот воздух начинал управлять ее полетом. Она не могла свернуть, как ни пыталась, ее тянуло, упорно тянуло в одну и ту же сторону, куда-то вглубь этой безжизненности, вглубь серости. Туда, где, она знала, наступит ее смерть.
Она знала, поэтому пыталась повернуть, выгребала то вправо, то влево, но ее упорно затягивало все глубже. Пыталась тормозить, грести в обратную сторону, максимально увеличить сопротивление этому движению, но время в этом мире не имело значение.
Она пыталась проснуться. Но снотворное, позволявшее ей почти месяц провести без этих снов, сыграло дурную шутку – она спала слишком крепко, чтобы суметь управлять собой из этого сна. Сна с пугающе реалистичным приближением смерти.
На своей кровати, при свете ночника, который она недавно перестала выключать, она металась по кровати, выпростав из-под одеяла руки, потом ноги, мотала головой, что-то бормотала. Но снотворное цепко держало Розу в фармакологической узде, и рядом не было никого, кто выдернул бы ее из ее кошмара. На дворе по-прежнему был двадцать первый век, и современной женщине совсем не нужен спутник, чтобы прекрасно провести жизнь. И умереть.
