– Мне показалось, она неискренна с сыном, – придумала несуществующий повод.
– Ты ошибаешься. Она куда более искренна, чем принцессы. Или все-таки дело в политике?
– Мм, возможно, – решила ухватиться за соломинку. – Я уже поняла, что не стоило. Рион сегодня даже ужинал отдельно, а обычно – со мной.
– Я готов провести с тобой вечер вместо него.
Я улыбнулась. Кейден умело кружил мне голову. Понимала это – и все равно попадалась в его сети. Легко обмануться, когда хочешь быть обманутой. А я хотела. Хотя бы на этот вечер. Присела на скамейку, Кейден замер рядом.
– Зачем ты меня пригласил? – спросила прямо.
– Хотел увидеть. Это запрещено?
– Как тебе сказать? Придворные бы не поняли.
– Какое мне дело до придворных? Есть только ты и я.
Улыбнулась. Мне нравился ход его мыслей. Кейден, Кейден, зачем на самом деле тебе это нужно? А ведь говорил, что давно забыл обо мне… Солгал?
– Регина, я хотел тебе кое-что сказать, – будто услышал мои мысли. – Хотя, наверное, лучше показать.
Он расстегнул цепочку и снял с шеи медальон, который я тут же узнала. Так вот куда он пропал! Оказывается, во дворце завелся воришка! Кейден провел рукой – и с медальона спала иллюзия. Крышка была поцарапана настолько глубоко, что я даже догадаться не могла, кто это сделал.
– Что это? – спросила тихо.
– След от когтя горного льва. Как видишь, осталась царапина на память – и шрам на груди. Не та встреча, о которой приятно вспоминать.
Кейден нажал на скрытый замочек, и медальон открылся. Внутри была миниатюра – мой портрет двадцатилетней давности, и сухой цветок сирени с пятью лепестками.
– Где ты достал портрет? – спросила, чувствуя, что голос дрожит.
– Заказал придворному художнику. Еще до того, как устроил заговор, конечно. А цветок…
– Цветок я помню. – И вдруг перед глазами встал тот вечер, двадцать лет назад. Эта же беседка, так же цвела сирень. Я только-только приехала в Бальвиль – официально в гости, но на самом деле – чтобы ко мне присмотрелся будущий муж. Мы гуляли втроем. Я, Кейден и Кристар. Нам было так весело, а потом Кей сорвал веточку сирени и отдал мне. На ней был этот цветок.
– Ты сказала, на счастье, – вернул меня из воспоминаний голос Кейдена. – А оказалось, что на беду.
– Я не могла подумать…
– Я сам виноват.
Кейден дунул на медальон, и сухой цветок закружился в воздухе, подхваченный порывом ветра. Он улыбался, а я едва не плакала. Внутри все горело от внезапной боли. Я не могла поступить иначе! Не могла! Тогда почему так больно? Кей обернулся ко мне, коснулся щеки.
– Не плачь, прошлое… оно далеко. Слишком далеко, и иногда кажется сном, да?
– Да, – опустила голову ему на плечо. – Нехорошо забирать чужие украшения.
– Ты сама его потеряла на дорожке, а я нашел.
Я тоже улыбнулась. Какой же глупой надо было быть, чтобы не заметить. Теперь я вспоминала – и понимала, а тогда… Мне было всего лишь семнадцать. Этот возраст позволяет делать глупости.
– Я люблю тебя, Регина, – сказал Кейден. – Думал, смогу забыть, а так и не смог.
Я молчала. Что мне ему сказать? Что дорожу своей репутацией? Что мы не в том возрасте, чтобы совершать глупости?
– Я… тоже.
– Что?
В глазах Кейдена можно было утонуть.
– Тоже люблю тебя. Так странно.
Никогда не думала, что смогу кого-нибудь полюбить. И уж точно – не злейшего врага, которого боялась двадцать лет, ведь он клялся вернуться и лишить меня всего. Клялся при вынесении приговора. Вернулся. И я будто обрела все на свете.
Губ коснулся легкий поцелуй. Я прильнула к Кейдену, обвила руками шею. Нет, на этот раз я его не отпущу! Голова кружилась, будто выпила бокал вина. Тело горело, и я понимала, что никогда не испытывала подобного. Как можно спутать любовь и симпатию, любовь и дружбу? Любовь ни о чем не спрашивает… Она все забирает и все отдает взамен.
– Люблю тебя, – прошептала, глядя ему в глаза.
Кей улыбнулся.
– Ты напишешь об этом стихи? Это ведь были твои стихи на маскараде? – рассмеялась я.
– Почему бы и нет?
– Тогда я жду!
Принц подумал минуту.
Мне пыткой стала вечная любовь,
Которая могла бы быть наградой.
Я мучаюсь – но возвращаюсь вновь,
Чтоб снова отравиться сладким ядом.
Клянусь себе забыть – но так и знай,
Что клятвы иногда не стоят злата.
А если любишь – то не отпускай,
Разлуки непомерна слишком плата.
– Никогда не думала, что ты можешь писать стихи. Хотя, если задуматься, что я вообще о тебе знаю?
– Ничего, – усмехнулся Кейден.
Вечер становился прохладным. Я поежилась – зря не захватила шаль.
– Давай провожу тебя во дворец, – тут же заметил Кейден. – Не будем добавлять работы целителям.
Я опустила руку на его локоть, хоть уходить совсем не хотелось, и мы медленно пошли к дворцу. В груди все взрывалось фейерверками, пылало и плавилось в одночасье. Это было безумие, и как от него излечиться, я не знала, но желала танцевать и петь под звездами. В свои-то тридцать восемь… Кто бы рассказал, никогда бы не поверила, что могу влюбиться – вот так, в первый раз. Мы поднялись по мраморной лестнице, вошли в гостиную. Я жестом отпустила ожидающих служанок, и они тут же исчезли. Что делать? Идти до конца? Или…
– Кей, – впервые назвала так своего принца.
– Что? – Он тоже чего-то ждал, потому что не уходил.
– Сними иллюзию.
– Зачем? – Кейден сделал шаг назад. Будто закрылся от меня ледяным щитом.
– Сними. Ты что же, думаешь, это что-то изменит? Я хочу видеть твое настоящее лицо, а не ту маску, которую ты выбрал.
Принц молчал. Мне на мгновение показалось, что он уйдет – и не вернется. Может, зря? Но мне нужна была правда. Надо начинать хотя бы с малого.
– Хорошо, – пожал он плечами, глядя куда-то поверх моего плеча. Вокруг него на мгновение будто возник туман – и исчез вместе с иллюзией. И что такого страшного он собирался от меня скрывать? Сделала разделявший нас шаг, коснулась подушечками пальцев шрама, пересекавшего правую бровь, скользнула к губам – тонкий, едва заметный шрам. Чуть шире – на левой щеке. О чем молчал Кейден? Какими были для него эти двадцать лет, шрамы говорили лучше языка. Не выдержала, коснулась губами. Глупый принц. Всегда таким был, иначе мы бы не допустили того, что произошло.
– Люблю тебя, – посмотрела в глаза. – Мое наваждение.
– Нет, это ты – мое. – Кейден прожигал меня взглядом. Обнял, привлекая к себе. От него будто веяло жаром. – Регина, я… Мне лучше уйти?
