Нас усадили в повозку, закрытую со всех сторон, – по традиции она должна была быть открытой, но, видимо, король опасался нашего побега. Что ж, пусть так. Придется в последний раз смотреть на Бальвиль сквозь зарешеченное окошко. Знакомые улицы столицы тянулись змеиными лентами и широкими бульварами. Я так долго прожила в Ариоссе, что привыкла считать ее родной. И сейчас было больно смотреть, как люди, которые приветствовали меня по дороге к храму, готовы бросить камень вслед нашей повозке.
– Не думай ни о чем, – Кей крепко сжал мою руку. – Скоро все закончится.
Я обернулась к нему. Любимый мой, единственный. Тот, кто не предаст меня даже сейчас. Он прав, надо быть сильной. Сильной до конца, чтобы такой меня и запомнили. Кей улыбался – и даже эта странная улыбка, одним уголком рта, ему шла. От нее сладко щемило сердце и отступал страх смерти. Я боялась только за Диану и Риона. Как они будут без нас? Они ведь просто дети. Совсем юные, неопытные. Как они справятся? Ведь Кристар вернулся, чтобы править. Он ясно дал это понять. Риональд, сынок…
По щеке все-таки скатилась предательская слеза.
– Не плачь. – Кейден тут же обнял меня. – Я рядом.
Почему так поздно? Почему поздно, Кей? Как я могла быть такой слепой и упустить самое большое счастье в жизни? Обречь нас обоих на проклятие. Но, конечно, я спрашивала мысленно, не вслух. Будь при мне моя магия, попыталась бы сбежать. И собственное бездействие было такой же пыткой, как бесконечный путь на эшафот.
Наконец повозка остановилась, дверца распахнулась. Нас заставили выйти, и я на мгновение ослепла от солнца, заливавшего огромную площадь. Здесь было так много людей! И все они ждали нашей казни. Неужели они настолько меня ненавидят? Кажется, спросила вслух, потому что Кей ответил:
– Они не ненавидят тебя, Регина. Просто хотят зрелищ, чтобы потом рассказывать внукам: «Мы видели, как казнили королеву Бальвиля». Они ведь не знают, почему мы здесь. Не злись.
И правда, казни в Бальвиле были редкостью. Я никогда не была их сторонницей. Разве удивительно, что люди хотят видеть такое событие собственными глазами? Многие из них, конечно, втайне ненавидели меня, как ненавидят любую власть, но мне ли их судить?
Толпа расступилась, и я увидела эшафот. Стало страшно. Так страшно, что затряслись ноги, но я только больше расправила плечи. Нельзя показывать! Жила королевой – надо ею и умирать. А еще я поражалась спокойствию Кейдена. Будто он заранее смирился с уготованной судьбой и сейчас был готов пройти свой путь до конца.
– Я хочу, чтобы меня казнили первой, – шепнула ему. – Уступишь?
– Да. Не хочу, чтобы ты видела, как я умираю.
И я тоже не хотела. Его смерть казалась страшнее собственной, поэтому раньше, чем палач выбрал из нас кого-то одного, сказала:
– Я буду первой.
– Как скажете, ваше величество, – поклонился он и протянул мне грубую заколку. – Заколите волосы, чтобы не пришлось отрезать.
Спасибо и за такую милость. Я подколола золотистую копну, чтобы не мешать этому человеку выполнять свою работу.
– Хотите что-то сказать?
Окинула взглядом притихшую толпу.
– Да, пожалуй. Жители Ариоссы, сегодня моя жизнь оборвется. Но я хотела сказать, что ни о чем не жалею. Я правила так, как считала нужным и верным. Так, чтобы наша страна процветала. Я поступала по совести и надеялась, что все, кто окружает меня, будут поступать так же. Я воспитала сына, который станет для Бальвиля прекрасным королем. Жалею только об одном – что я мало любила. А когда узнала, что такое любовь, меня за нее осудили на плаху.
Толпа молчала. Кейден отвернулся. Не хотел, чтобы я видела его эмоции? В последний раз пожала его руку. Ничего, мы скоро встретимся и будем вместе. И тогда уже никто не посмеет нас разлучить. Кей, любимый мой. Единственный на свете. Страшно только за сына. Но и он не останется один. С ним Диана, и эта девочка станет для него хорошей женой.
Встала на колени. Зашептала слова молитвы. Услышала тяжелую поступь палача, который подошел ближе, замахнулся…
И вдруг раздался колокольный звон. Звонили все колокола Бальвиля. Трезвонили так, что закладывало уши. Что происходит? Послышался топот копыт, и у эшафота оказался взмыленный всадник. Он спрыгнул с коня и протянул палачу тонкий свиток. Тот развернул бумагу, прочел и подал мне руку, помогая подняться. Моя ладонь утонула в его лапище.
– Что? – только и спросила я.
– Казнь отменяется. Приказ короля.
Диана
Мы с Рионом так и не смогли уснуть. Ночь казалась слишком долгой, и с первыми лучами солнца мы уже были на ногах. Муж решил выполнить функцию служанки – помог мне одеться, а волосы я заплела в простую косу. Оба больше молчали, чем говорили, потому что внутри жило ощущение неотвратимости всего происходящего.
– Когда ты пойдешь к отцу? – спросила я.
– Прямо сейчас. Уверен, он не спит, – ответил Рион.
– Я иду с тобой.
Рион кивнул. Знал, что не отступлю. Фамильяры ждали нас в гостиной. Оба выглядели странно довольными, а укускус ощутимо вырос в размерах.
– Ней, что с тобой не так? – подхватила его на руки и охнула. – Ты такой тяжелый!
«Это все твоя магия, Диана. Она возросла, и я тоже вырос».
Точно! Магия. Папа́ говорил, что наша с Рионом магия изменится после заключения брака. Я прислушалась к себе – вроде бы все как обычно. Даже то ощущение силы, что было в храме, исчезло. Но Ней и правда вырос. Значит, что-то изменилось.
Мы пошли за Рионом в его покои – ему надо было переодеться. Не годится королю Бальвиля щеголять в той простой одежде, в которой он организовывал вчерашний неудавшийся побег.
– Ваше величество, вы вернулись! – тут же кинулись к нему слуги.
– Вернулся, – хмуро ответил Рион. – Принесите жемчужный костюм, живо.
Я отвернулась, скрывая улыбку. Все-таки Рион-король и Рион-муж – два разных человека. Зато слуги вернулись со скоростью света, и десять минут спустя Риональд был одет в темно-серые брюки, белую рубашку и жемчужно-серый жилет. Он захватил шпагу и пошел прочь. Нам оставалось только следовать за ним. Вдруг на улице послышался шум.
– Что происходит? – Риональд остановил попавшегося стражника.
– Так казнь началась, ваше величество, – посерел тот.
– Казнь? Но она же в полдень!
Рион бросился бежать. Я помчалась за ним. Нет, не может быть! Почему сейчас? Король солгал, чтобы ему никто не помешал? Нет, нет! Стало нечем дышать. Папа́, папочка! Пожалуйста, пусть Рион успеет! Умоляю!
Риональд остановился только у кабинета отца. Стражники попытались его задержать, но Рион все еще был если не королем, то принцем, и им оставалось только повиноваться. Из-под дверей кабинета лился свет. Рион даже не стал стучать – просто распахнул дверь настежь. Король был не один. Перед ним сидели граф Вирмунт и магистр Астронг.
