Судя по схеме, шанс этот мизерный.
– Церковь действует? – этот вопрос задал капитан.
– Да.
– Тогда есть предложение послать на колокольню пулеметный расчет. С нее можно спокойно простреливать всю территорию, занятую противником, возможно кроме северо-западного угла. Сколько этажей в здании? – Нефедов указал на схеме на строение, находящееся чуть в стороне от цеха.
– Два, оно и правда перекроет директрису стрельбы, при этом как раз выход и не будет простреливаться, а именно здесь их казарма.
Ну, это мы и так уяснили.
– Зато запрем.
– Может сработать, – я решил внести свой алтын. – Только время атаки придется переносить на утро, иначе толку от этого пулемета не будет – не разглядеть в темноте с такого расстояния ничего, как бы свои под его огонь не попали. Но при свете тоже не вариант, здесь как минимум метров пятьдесят свободного пространства до ближайшего строения, а с двух сторон вообще чистое поле.
Еще полчаса обдумывания и верчения по столу схемы привели к тому, что решили нападать все же под утро, но затемно, предварительно выдвинув пулеметный расчет на возвышающуюся позицию. Если что пойдет не так, то он сможет поддержать огнем, хоть и чуть позже. А то и подсветить удастся.
– Товарищ командир, – остановил меня наш начальник разведки, когда совещание уже закончилось и пришло время сборов. – Дело такое, разведать Жарцы нам Ванька здорово помог. Я ему сразу сказал, если будет действовать осторожно и на рожон не лезть, то с меня награда, а бойцы тут винтовочку интересную притащили, у полицаев отнятую. Мальцу как раз будет тульская мелкокалиберная пятизарядка.
– «Восьмерка», что ли? Она вроде однозарядная.
– Нет, это «девятка».
– Никогда не видел, у нас в тире «восьмерки» были.
– Эту больше для охотников выпускали, тех, что по мелкому пушному зверю. Вот и тут одна оказалась.
– Ею хочешь наградить?
– Да.
– Хорошо, давай после операции, вместе со всеми отличившимися. Перед строем.
– Спасибо, я так и хотел.
– Да не за что.
Сотня человек, для того чтобы перебить два десятка врагов, вроде и много, особенно при десяти пулеметах, а как начнешь считать да по местам их расставлять, как бы и не мало оказывается. Засады на дорогах выставить надо? Тут как сказать – немцы сейчас по дорогам не ездят, но вдруг, а значит, два десятка человек и два пулемета долой. Один пулемет на колокольню, да еще пару человек к пулеметчику. Одно отделение в резерв. Вот и получается уже стандартное отношение три к одному, без которого умные стратеги наступать вроде как не дозволяют.
В связи с тем, что личный состав рот пришлось перемешать, дабы не делить их на опытные, естественно в партизанской деятельности, и не очень, боевая слаженность несколько хромает. Хотя, если говорить честно, она и ранее не была на недосягаемой высоте. Потому стоит ввести еще один понижающий коэффициент. Вот только неясно какой. Все равно перевес сил у нас значительный, если начнем без особых ляпов, то все должно пройти хорошо.
Несмотря на толстый полушубок, находиться почти полночи на снегу, да еще и ограничив подвижность, совсем не сахар. Ночью подморозило. Это минус, но зато снег перестал пропитывать водой одежду, при долгом лежании на нем.
До рассвета меньше часа, пора начинать. Сначала думали дать задействовать крик какой-нибудь птицы. Ага, кукушки. Зимой. Вот немчура обалдела бы. Потом решили обойтись собачьим лаем. Ну, мало ли, что собак постреляли, может, в лесу какая спряталась. Отсюда уже логически вышли на волчий вой – был у нас один бурят, у которого дюже жутко получалось. Патруль прошел минут десять как и сейчас должен отдыхать, а значит, быстро не среагирует, пора.
– Гармаев, давай!
– У-у-у-у-а-а-а-у-у-у!
Аж мороз по коже, хоть и знаю, что это не настоящий волк! Генетическая память тела, наверное!
Первые выстрелы я не должен был расслышать, так как бой начали наши винтовки с глушителями. Сами глушители получились не очень, но спец по ним сразу предупредил, что полностью винтовочный выстрел заглушить нельзя – больно заряд у патрона большой. Потому пришлось порох из гильз отсыпать и уже такими патронами пристреливать винтовки заново. По этой же причине автоматическое оружие не могло работать, потому и приспособили глушаки на обычные маузеры, причем на длинноствольные, ибо баллистика у пули стала хреноватая, прямо как у той мелкашки. Насколько удачно сработали первые стрелки, не знаю, но вот уже застучали и обычные винтовки – либо добивали раненых, либо валили вторых номеров в караулах.
То, что немцы ставили парные караулы, было не основной нашей проблемой, но первой из них. Сейчас к забору должны броситься те бойцы, что подобрались наиболее близко – их дело запечатать немцев в казарме и не дать разбежаться по двору, занимая оборону. Теперь и нам пора.
Много людей вводить в село было опасно – три человека на колокольню, шесть стрелков, что заняли места на чердаках, да еще трое бойцов, что контролировали жителей домов, на чердаки которых забрались наши снайперы. Даже это было чересчур нагло, потому и неслись мы сейчас из леса на всех парах. Хоть и на лыжах, а двести метров по рыхлому снегу – немало. Когда подбегали, внутри забора раздались взрывы гранат, густо разбавляемые автоматными очередями, – похоже, фашисты пытаются вырваться из казармы, ставшей мышеловкой.
Надо поспешать, где-то здесь должны быть прислонены к забору лестницы, которые наш авангард припер, да и сами мы несколько штук тянем. А, вот она! Увидел только потому, что по ней уже кто-то карабкается. Блин, как в кино про штурм средневековых крепостей. Следующим я не оказался, меня вообще оттеснили куда-то в сторону. Ну, никакого уважения к начальству. Вдруг слева от меня кто-то пробежал, скорее, проковылял, глубоко проваливаясь в снег. Вот и наши инженерные средства добрались. Быстро помог пристроить лестницу к забору, шаг на первую ступеньку – она уходит под моим весом вниз. Вторая нога – ступень еще оседает, но гораздо меньше. Побежали.
Когда переваливался через верх, мимо уха свистнуло. Сердце забилось, хотя вроде куда быстрее – сейчас пульс, наверное, зашкаливал за двести. Рухнул на утоптанный двор – теперь бы разобраться, куда бежать, в кого стрелять. Вспышка метрах в двадцати, выстрела, именно этого, конечно, не слышу, но что-то отчетливо бьет в доску забора буквально в нескольких сантиметрах. Чем ему так моя голова приглянулась? Падаю, дергаю из-за спины на грудь автомат и перекатываюсь. Вот – теперь можно и ответить! Короткая очередь на три патрона, еще перекат, и опять очередь. Если не убил, то напугал точно, потому как не стреляет. Может, перезаряжается? Тогда еще одну короткую, на всякий случай, а то случаи бывают разные.
– Гранатами огонь! – кто-то, вроде даже Потапов, пинает меня по заднице.
Ладно, простительно – в этой темноте и маскхалатах хрен разберешь, кто есть ху. Интересно, о чем это я сейчас? При чем здесь ху, или это я недоговорил? Черт, отставить Фрейда с Юнгом! Окно казармы освещено пламенем из ствола огрызающегося пулемета.
