Со стороны реки как раз приближался наш транспорт – девять саней, запряженных лошадками, практически вся наша тягловая сила на данный момент, если не считать еще двух, что отдали артиллеристам под «сорокапятки». Н-да, куда мы теперь будем грузить все то добро, что нам досталось? Тут одних трехдюймовых снарядов под пять сотен, считай. Два десятка пулеметов, под полсотни тысяч патронов, да и прочего добра до черта, в том числе личное оружие пленных и погибших. Нет, не утащим.
– Старшина, как все грузить будем?
– Сам голову ломаю. Может, этих привлечь? – Кошка махнул в сторону пленных. – Хотя и с ними тоже труба, половина еле стоят.
– Этих, разумеется, привлечем, – пришлось переходить снова на немецкий. – Кто может нести груз, оставаться на месте, остальным отойти к раненым.
Кажется, те поняли, чем грозит такое разделение. Совсем молодой парень, баюкающий прижатую к телу левую руку, скорчил физиономию, что стало понятно – заплачет, и шагнул вперед.
– Хальт! – боец, стоявший в охранении, вскинул автомат.
– Товарищи, – еще один латыш, – не убивайте. – Бухнулся на колени и пополз в нашу со старшиной сторону. – У меня мамка одна осталась, сестренки две…
Бах! Выстрел уронил его вперед, размозжив затылок.
– Сволочь ты, комиссар, надо было тебя убить.
Этот голос я узнал.
– Видишь, как получилось. Нас убить сложно, мы не еврейские бабы, дети и старики. Тех-то сколько перебил?
– Достаточно.
– Пришло время отвечать. Груз нести сможешь или время твое полностью уже вышло?
– Смогу.
– Значит, сдохнешь завтра. Старшина, пора.
Кроме патронов и снарядов в бронепоезде нашлось множество интересных вещей, жаль, не все эти интересные вещи пережили катастрофу. Обе рации были в труху, что не скажешь о телефонных аппаратах: эти выжили все. Нашли массу инструмента, был даже станок, но отвернуть его от пола можно было, хоть крепления здорово перекосило, а вот возможности утащить уже не было. Пришлось прописать ему пару ударов кувалдой. Полезным приобретением было несколько бочек топлива для внутренней электростанции, также не обойденной вниманием кувалды. Его мы увозить не собирались, оно будет здесь гореть. Сняли все уцелевшие оптические приборы, их оказалось немало, в том числе и орудийные прицелы. Замки с пушек тоже сняли, авось пригодятся. Подарком были полсотни килограммов взрывчатки и взрыватели.
Так как снарядов было все равно много, то часть пустили на подготовку подрыва второй колеи. Хотя минировали только один рельс, но та колея, по которой шел поезд, была приведена в негодность на длине не меньше двухсот метров – вторую нитку рельсов вместе со шпалами просто разметало по округе.
Потрошение состава заняло больше часа, но попыток сорвать нам мероприятие даже не намечалось, по крайней мере, мы не заметили. Взрыв прозвучал, когда отошли метров на триста. Кроме взлетевшего на воздух полотна железной дороги, не были обойдены вниманием остатки бронепоезда. Над каждым из четырех броневагонов взметнулся столб огня – хоть двери и позакрывали, но ударная волна от огненных фугасов, в качестве которых приспособили бочки с топливом, ненавязчиво распахнула их снова. Паровоз же окутался облаком пара. Хотя с момента крушения прошло почти два часа, топка продолжала греть воду, и теперь выбравшийся на свободу кипяток жадно пожирал снег.
Нагрузились под завязку, налегке шли только дозоры. Ближе к реке в колонну влились и артиллеристы во главе с Нефедовым. Перераспределить нагрузку за счет них удалось только частично – весь боекомплект они везли обратно неизрасходованным.
– Это что, все? – капитан указал глазами на девятерых, еле бредущих под тяжестью груза пленных.
– Половина, считай, сразу побилась, ну или добили на месте. Еще три десятка идти не могли, тоже к Кондратию отправили. Штыками, чтобы патроны зря не тратить.
– Туда им и дорога. Кто бы мог подумать, что такое можно проделать без единого выстрела.
– Ну, положим, раз стрельнули, – вспомнил про убитого латыша.
– А, не привязывайся к словам. Ведь считали, что бой будет. Пушки тащили, минометы, а тут, ручку старшина повернул – минус сто человек и бронепоезд.
– А ты считал, что самый интеллектуальный род войск это твоя артиллерия? Знаю, считал.
– А так оно и есть. У нас же все по расчетам, а подрывники все больше по интуиции действуют, это же видно.
– Не скажи, думаю, у них столько в голову вложено, что на основе опыта они принимают решения вроде как на интуиции, но на самом деле мозг все просчитывает, но выдает результат, не акцентируя внимание на промежуточных расчетах. Это как с моторикой, если тебе нужно, например, быстро перенести огонь по фронту, ты же не будешь раздумывать, на какой угол надо повернуть ствол, чтобы на расстоянии километра прицел сдвинулся на сто метров, а просто крутанешь маховик горизонтальной наводки. А то и автоматически вертикальную поправишь, если там холмик какой или, наоборот, впадина.
– Так, но это с рефлексами нарабатывается.
– С рефлексами это к Павлову. На самом деле, все рефлексы это все равно работа мозга, а мозг – это такая штука, что даже передовая советская наука провозится, раскрывая его тайны не одно десятилетие.
Реку перешли между Гирсино и поселком Герой Труда. Хотя мороз еще больше окреп, но и груза у нас прибавилось – под тяжело нагруженными санями лед начал опасно прогибаться и трещать. Пришлось частично разгружать розвальни и перетаскивать добычу вручную. Пересекая дорогу, Захарничи оставили западнее. Здесь к нам присоединилось еще три десятка человек, блокировавших до этого шоссе. Идти стало полегче. Жирносеки так же оставили по левую руку, хотя было большое желание заглянуть к Говорову и разжиться транспортом – хоть нас и стало больше, а следовательно, поклажа каждого уменьшилась, усталость давала о себе знать.
Нарвались мы уже недалеко от дома, когда пересекали последнее шоссе. Только прошли Уляды и встретили Потапова, доложившего, что все тихо – за полдня не прошла ни одна машина, одни местные мужики шастают по своим делам. Две засады, по два десятка человек, блокировали дорогу с востока и запада, за поворотами, и должны были присоединиться к нам, как только пересечем трассу. Едва третья лошадка ступила на полотно дороги, как с запада ударила пулеметная очередь на два десятка патронов, после чего пулемет продолжил бить короткими очередями. К его говору присоединилось несколько винтовок. Затем винтовок стало больше, и заговорил второй пулемет.
– Веденеев, разберись, что там происходит! Потапова возьми, он знает, где его люди! Капитан, готовь минометы. Орудия быстро перегони на ту сторону и найди позицию для них.
Перестрелка разгоралась, как вдруг к ней присоединилось знакомое тявканье чего-то скорострельного и крупнокалиберного, по сравнению, конечно, с обычным стрелковым оружием. Очереди были по три-четыре выстрела – мы, со своих самодельных станков, такими стрелять не стали бы. Похоже, это не разведгруппа, на что втайне надеялся, а что-то более неприятное.
