– Веденеев, – окликнул командира первой роты. – Увози детей и раненых, а то поморозим всех нахрен.
– Может, еще прилетит?
– Может, и прилетит. Ты представляешь, как они долетят – еще несколько часов, да на высоте, да в вымороженном салоне. Ледышки выгрузят. Увози.
– Есть. А вы?
– Ждать будем до рассвета, и потом еще пару часов. Если прилетит – разгрузим. Может, спрячем до завтра, тогда и отправим.
Холодрыга! Прямо Хель какой-то. Как ребята в засадах сидят, ума не приложу. Вообще-то засад оставили только две. Естественно, во время вьюги немцы из города никуда не высовывались. Что будет сейчас, не знаю, но в связи с тем, что практически все опорные пункты в нашем районе ими потеряны, а сутками на таком морозе находиться – полное самоубийство… Не думаю, что без достаточно долгой и кропотливой подготовительной работы немцы решатся на активизацию деятельности в контролируемой нами местности. А вот медленное затягивание петли – это то, чего стоит ожидать с очень большой степенью вероятности.
Самолет так и не прилетел. Уходили в лагерь несолоно хлебавши – замерзшие и злые. Хейфеца сразу отрядил отправить сообщение и выразить негодование, естественно, в наиболее нейтральных выражениях. Хоть как ни выражайся, но тенденция налицо – с поставками нас обламывают через раз. Что у них там за бедлам? Понимаю, что война, что затыки и накладки встречаются, но чтобы через раз.
Настроение у всех было не фонтан – сами намерзлись, раненых и больных детей на морозе продержали, да не получили ни хрена. Пока новая шифровка не придет, даже не будем знать – это очередная накладка или что-то более серьезное. Надеюсь на первое.
А вот и неприятности вытекающие – некоторым детям стало хуже, то есть хуже многим, но некоторым совсем фигово. Сейчас их отпаивают кипятком с малиной, медом, липой, ромашкой да практически всем, чем можно. Также растирали спиртом, благо было его много, и из него же делали компрессы. Раненым прогулка на свежем морозном воздухе так же на пользу не пошла.
Хейфец с охраной из пяти человек вернулся к полудню. Доложил, что шифровку отправил, но с ходу ответа не получил – надо ждать вечернего сеанса, может, что конкретно и ответят. А могут промолчать, как уже было не раз. Есть такое мнение, что информация до нашего высокого руководства доходит либо не сразу, либо вообще не вся, тупо теряясь по дороге. Не понимаю!
Термометр застыл на минус двадцати пяти и ни вверх, ни вниз. Может, попробовать сводки погоды затребовать? В смысле прогнозы. Хотя что-то мне говорит, что на точность наших прогнозов в данных обстоятельствах надеяться не следует, лучше уж на немецкие ориентироваться. По крайней мере по Польше, точнее, по генерал-губернаторству, прогнозы погоды давали, и хоть до него вроде рукой подать, но то, что мы видели на самом деле, значительно отличалось от того, что слышали. Может, в Польше микроклимат какой другой?
Лучший способ слегка поднять настроение у народа – отвлечь чем-то позитивным. А что может быть позитивнее свадьбы? Нет, много чего могу с ходу придумать – парад Победы, например, но в наших условиях свадьба будет самое то.
А вот и зверь на охотника бежит. Жорка как раз притащил котелок с кипятком, в этот раз, судя по аромату, заваривали листья смородины. Вот такой у нас полезный чай. А что делать? К середине дня землянка, при такой температуре за бортом, уже вымораживается, тем более для двоих «естественных обогревателей» она слишком большая. Погода на улице летная, и хотя немцы самолет не выпускают, но все может быть, так что печи не потопишь. При такой погоде дым над землей не стелется, а стоит хорошо заметным столбом. Вот и кипятим воду на примусах и керосинках, сжигая дефицитное жидкое топливо.
– Так, товарищ сержант, ну что вы решили?
– О чем? – Георгий делает вид, что не понимает сути вопроса.
– Все о том же – когда «горько» кричать будем.
– А я что? Мы старшине сказали, как вы велели. Мы, так завсегда…
– Понятно. Зови старшину. Хотя нет, давай хлебнем кипяточку, сам схожу – ноги разомну, проветрюсь.
Все-таки хорошо, что я не курю – к бойцам в землянку как ни войдешь, не продохнуть. Конечно, у них в тесноте потеплее. Где-то читал, что на единицу своего веса человеческое тело выделяет больше тепла, чем Солнце на такую же массу. Сначала не поверил, но потом наш школьный учитель физики объяснил, в чем закавыка. Солнце, оказывается, очень горячее внутри – ядро разогрето до многих миллионов градусов, но вот поверхность нашей звезды имеет температуру «всего» в несколько тысяч градусов. При этом отношение массы светила к площади поверхности, через которую излучается энергия, огромно. У человека такое соотношение оказывается на порядки меньше, и из-за этого получается казус, что, имея температуру тела в тридцать шесть и шесть десятых градуса, количество выделяемой энергии больше. Хотя точных цифр он не привел, а потому сомнения остались – ну не укладывается в голове такой парадокс. Все же интересная вещь – физика, хоть и часто непонятная с человеческой точки зрения. Наверное, чтобы стать настоящим физиком или математиком, тоже та еще наука, надо иметь специальный склад ума.
Опять отвлекся, наверняка на улицу не хочу идти. Организм у меня хитрый, если чего не хочет или, наоборот, хочет, то тут же подбрасывает мозгу какую-нибудь задачку, следуя которой мозг и принимает нужное решение. Интересно, это у всех так или я особенный? Ну, вот опять! Все, хватит думать, идти надо. И, да – прямо на мороз. Раньше выйдем – раньше к старшине в землянку заскочим.
Нет, все-таки, и правда, излишне холодно. Потому передвигаюсь рысцой, гоня Байстрюка перед собой. Зачем взял? Ну, во-первых, не одному же по холоду бегать, а во-вторых, с кем свадьбу обсуждать, как не с женихом. Согласен, надо еще и с невестой, потому Жорка сначала за ней сбегает, а уж потом и нас с Кошкой они на пару и посетят.
– Анатолий Михайлович, будь здрав! Чаек хлебаешь?
– Здоровались уже. Присаживайся, сегодня смородина.
– Про смородину знаю, сам только употреблял, но вот пробежался по улице и еще от кружечки не откажусь. А что здоровались, так не было сегодня такого. Здоровались мы вчера, а потом всю ночь вместе мерзли, затем вернулись, а вот теперь опять встретились.
Старшина внимательно смотрел на меня, слушая тот вздор, что я молол. Дослушал, вздохнул.
– Так понимаю, ты насчет Жорки с Машкой пришел? Что ты так нервничаешь, если тебе так их свадьба не по душе, то с девушкой поговори. А то тебя не поймешь, то шарахаешься от нее, как черт от ладана, то вот как сейчас.
– Да ты чего, Михалыч? У меня Ольга есть.
– Я-то ничего, а вот у тебя что-то в бестолковке сдвинулось.
– Она у меня вообще сдвинутая, при этом к Маше у меня чувств никаких нет. Просто что-то мешает, кажется, не стоит им этого делать. Вот только логически обосновать не могу.
– Тогда и не лезь, логик, блин. А то что девка беременна, логике твоей поддается?
