Опьяненного одиночеством паломника ошеломляет это вавилонское столпотворение. Он, до этого не встречавший на Пути никого или почти никого, удивляется тому, как много ходит по этим улочкам людей, которые гордо носят на себе множество ракушек святого Иакова и других отличительных знаков Пути. Среди них есть несколько настоящих пеших странников. Остальные, а их подавляющее большинство, обуты в кожаные туфли на низком каблуке или в холщовые тапочки на веревочной подошве. Их элегантность, чистота и свежий вид плохо сочетаются с утомительными нагрузками Пути. Увидев, как они возвращаются в автобусы, паломник понимает, что это моторизованные паломники. Компании-туроператоры продали им путевки в Компостелу и везут их туда, делая короткие остановки в интересных местах.
Паломник-пешеход возмущается этой практикой, в чем совершенно не прав. В конце концов, она делает паломничество доступным для людей, которым нехватка времени или их возраст не позволяют пройти пешком тысячу километров. Но несмотря на все убедительные доводы в пользу таких экскурсий, верно и то, что эти толпы мешают человеку спокойно созерцать памятники старины. В Кантабрии пеший странник вынужден выбирать одно из двух. Либо он имеет в изобилии одиночество и тишину, но идет через некрасивые местности вдоль однообразных автомобильных дорог, либо проходит мимо чудес архитектуры, но почти не видит их, потерявшись в толпе шумных людей, которым видеокамера заменила глаза, а автобус ноги.
Я обратился в бегство. Сантильяна-дель-Мар, «самая красивая деревня в Европе», по словам Жан-Поля Сартра (что он в ней делал?), задержала меня на десять минут – на то время, пока я пил стакан апельсинового сока во внутреннем дворике какого-то ресторана. Официантки, к которым я обращался с вопросами, не были знакомы с этим поселком. Они были нездешние, их наняли на летний сезон. Какой-то медицинский конгресс добавил свою толпу и свои автобусы к и без того плотной массе туристов и моторизованных паломников.
Я без сожаления расстался с этими великолепными домами, которые для меня уже были ненастоящими, поскольку являлись всего лишь декорацией для современной трагедии, которая называется «массовый туризм».
Вернувшись в тишину Пути, я сразу же почувствовал, что спасся от кораблекрушения. К тому же пейзажи после Сантильяны отличаются безмятежной красотой. После городских толп опустевшая хижина отшельника на вершине холма становится желанным утешением для глаз. И ты говоришь себе, что, возможно, отшельники были охвачены тем же беспокойным чувством, которое только что заставило тебя уйти из городской толкотни. Дух Пути явно присутствует в этом желании идти по миру, убегая от него, и находить других людей там, где нет никого. Альфонс Алле (французский журналист, эксцентричный писатель и черный юморист, живший во второй половине XIX века. – Пер.) написал: «Люди любят собираться вместе в пустынях…»
Комиллас чуть меньше загроможден туристами, но безумие Гауди (Антонио Гауди – знаменитый испанский архитектор, работавший в стиле модерн. Творчески осмысляя природу, он придавал своим постройкам весьма причудливые изогнутые очертания. – Пер.) привлекает туда много народа. Я нашел покой, лишь когда лег отдохнуть на огромной безлюдной лужайке, которая окружает неоготические здания папского университета.
Что касается Коломбраса, то это – центр местности, которую выбрали для своих особняков испанцы, нажившие состояние в Латинской Америке. Когда я вошел в этот городок, лил сильный дождь. Я укрылся от его частых струй под козырьком на крыльце Музея индейцев – одного из этих зданий, построенных блудными сыновьями, вернувшимися из тропиков. Потоки воды прогнали с улиц и приезжих, и местных жителей, и городок снова приобрел часть своего ностальгического очарования.
Коломбрас – свидетель другого приключения, которое относится уже не к Пути святого Иакова, а к его продолжению – к пути, который эмигранты проложили по океану гораздо дальше на запад, чем Компостела, – до американских земель. Это другая история, вызывающая другие чувства, и в тот момент она не трогала мою душу. На мой взгляд, пустые особняки Коломбраса были ближе к незаселенным жилым домам, которые уродуют города и поселки этого края, чем к памятникам средневекового искусства, которые оставлены паломниками вдоль Пути. Покидая Коломбрас, я жалел лишь о том, что снова иду вдоль автомобильной магистрали. Дождь лил как из ведра, и я укрылся от него в мотеле для шоферов-дальнобойщиков. Ночью меня убаюкивал гул грузовиков, которые поднимали волны в лужах. Приходится засыпать под ту колыбельную, которая у тебя есть.
После всего этого неприятного опыта я надеялся найти счастье в историческом городе, который меньше известен и где бывает меньше туристов. В этот город я пришел вместе с солнцем под конец дождливого дня.
Сан-Висенте-де-Баркера стоит в широком устье реки. Паломник видит этот город издалека, проходя по длинному дорожному мосту. Кварталы возле порта лишены всякой привлекательности. Они предназначены для туристов-рыболовов и для купальщиков, у которых сезон еще не наступил.
Несколько свернувших с пути туристов прогуливались под аркадами торговой улицы. Единственным утешением, которое они здесь нашли, были огромные порции мороженого, которые съедались на ходу. Поверив всем этим признакам удовольствия, я тоже купил себе одну порцию – и не был разочарован. Вооружившись рожком мороженого – смесь малины и черной смородины, а сверху взбитые сливки, – я покинул нижнюю часть города и начал взбираться по улочкам, которые ведут вверх, к старой крепости. Это место было как из волшебной сказки. Исторический квартал Сан-Висенте хорошо отреставрирован, но не слишком вылизан. Тихий, но не безлюдный, полный воспоминаний о Средних веках, но при этом живой и обитаемый, он представляет собой настоящее лакомство для отчаявшегося паломника. Как бы упрямо странник ни отвергал исторические побрякушки Пути, в конце концов он втягивается в эту игру под названием «грусть о прошлом». Паломнику нравится, что его ноги ступают в следы миллионов других людей, веками проходивших по этой же дороге. Вот почему любой паломник, если ему предоставляется случай, любит почувствовать, как камни вокруг него дрожат от отголосков прошлого, и Сан-Висенте удовлетворяет это его ожидание. Он испытывает ни с чем не сравнимую радость, когда позволяет воображению обманывать его, когда оно смешивает разные эпохи и убеждает его, что он вернулся во времена героев «Имени Розы».
В отличие от омертвевших городов, которыми отмечена кантабрийская часть дороги паломника, цитадель Сан-Висенте остается живым местом, где настоящее превращается в вечность. После того как мороженое было съедено, я еще долго бродил по улицам, очарованный этим чудесным городом. Но становилось поздно, и я решил, что пора искать место, где я мог бы остановиться на ночь в этих стенах, которые так много говорили моему сердцу.
В логове гуру
Именно в тот момент я заметил в одном из домов возле старинного здания, где раньше находилась мэрия, частную гостиницу для паломников. Вход в нее был ниже уровня улицы – в подвальном этаже, и надо было проходить через дверь гаража. Перед дверью гостиницы на стеллажах была аккуратно расставлена большая коллекция дорожной обуви. Это был верный признак королевства вонючих ступней, подданным которого я стал – и в этом отношении был не из худших подданных. Я прибавил своих верных товарищей из Герники к пестрому собранию выставленных напоказ башмаков и вошел внутрь.
