Женщина снова вышла из кухни, приказала ему сесть напротив меня и объявила:
– Завтрак скоро будет готов.
У нас с соседом завязался разговор, но беседовали мы вполголоса, чтобы никому не мешать. Попробовав несколько языков, мы обнаружили, что у нас есть один общий: молодой паломник был голландцем и выучил французский язык в Бельгии.
Я был по-прежнему полон предрассудков и решил, что для него это первый поход по Пути и, судя по тому, какой он чистый, вышел он не из очень далекого места.
Голландец вывел меня из заблуждения: он шел в Компостелу уже пятый раз и отправился в путь из Брюсселя. Говоря по правде, он уже прошел все возможные маршруты. Он говорил о паломничестве как о шутке, которая оказалась плохой и, главное, ей уже пора закончиться. Он поклялся себе, что этот Путь станет последним. Но в тоне, которым он объявил об этом, чувствовался вызов самому себе. Вероятно, в каждом своем походе он давал эту клятву, но давал напрасно.
В зал вошел хозяин гостиницы, неся в высоко поднятых руках две тарелки, над которыми поднимался пар. Он поставил их перед нами. Меню нам так же не позволили выбирать, как места. Но жаловаться на это не было причин, к тому же нам совершенно не хотелось жаловаться: вся еда была восхитительно вкусной.
Пришла новая группа паломников. Они поздоровались с нами, а потом долго и пристально на нас смотрели. Их не возмутила мысль, которая могла возникнуть при первом взгляде на такую пару, как голландец и я; у них лишь вызвало любопытство то, что один из нас такой чистый, а другой такой грязный.
Когда завтрак закончился, хозяйка прошла вдоль столиков, ожидая похвал. Мы воздали ей по заслугам. Она остановилась около нас и открыла нам свою душу.
Она сказала, что полностью посвятила себя заботе о паломниках. Получив эту бакалейную лавку в наследство, она предназначила ее для их обслуживания. Мы быстро поняли, что она сделала это не из духовных побуждений. Путь был для нее нишей в торговле, и она всю свою энергию тратила на то, чтобы занять эту нишу. Она учла и использовала свое преимущество – то, что Кампьелло расположен на Пути: теперь ее бакалейный магазин упомянут во всех путеводителях. Увы! Перед ней стояло большое препятствие, которое она твердо решила преодолеть: деревня находилась в середине перехода. Паломники ночевали в Тинео, шли оттуда в Поло-де-Альенде и на следующую ночь спали уже там. Поэтому ей приходилось подавать им только завтраки. Это, конечно, было прибыльным делом – в чем мы убедились, получив счет, – но этого ей было мало.
Сильная и энергичная хозяйка гостиницы мечтала добиться, чтобы именно у нее, в ее деревне паломники останавливались на ночь. Для этого она переоборудовала старинный сарай в гостиницу. После завтрака хозяйка показала нам свое заведение.
Под безжалостным солнцем первых послеполуденных часов мы с голландцем, обливаясь потом, прошли несколько сот метров, отделявшие нас от гостиницы. Хозяйка, одетая во все черное, шла перед нами, и на ее лбу не блестело ни капли пота. Явно ее тело обладало высоким коэффициентом полезного действия, который экономит каждую каплю воды, извлекает из пищи все калории до последней и превращает все в энергию, а затем наконец в полновесные деньги.
Спальня была новой и чистой. Женщина похвалилась постельным бельем и назвала цену матрасов. Но все-таки, как во всех частных гостиницах, кровати находились очень близко одна к другой. Ни настойчивость хозяйки, ни чистота помещения не заставили меня передумать: я собирался идти дальше. К тому же было еще очень рано, и я еще не получил свою порцию впечатлений на этот день. Мой спутник оказался таким же несогласным, как я, пока, открыв одну из дверей, не обнаружил за ней совершенно новую стиральную машину и такую же новую сушилку для белья. Эти принадлежности гостиницы явно были обязательными для голландца: именно благодаря им он был таким необыкновенно чистым. Это явно был паломник-оригинал, который странствовал не от святого места к памятнику старины, а от программы для стирки хлопка при 40 градусах до функции отжимания вещей из синтетики при шестистах оборотах. Было похоже, что после пяти походов Путь утратил для него всякий интерес, и его ничто не привлекало, кроме этих невероятных хозяйственных удобств. Этот вывод я сделал, услышав, как он кричал от счастья в прачечной. Он сразу же включил машину для стирки футболок и носков и объявил, что останется здесь на всю ночь.
Хозяйка бакалейного магазина, увидев, что я выхожу из ее гостиницы, не отказалась от намерения убедить меня остаться. Она показала мне первую раковину дальнейшего Пути и сообщила, что, должно быть, считала главным коммерческим доводом в свою пользу.
– Отсюда начинается обходная тропа, – гордо объявила она, многозначительно понизив голос. – Вы пока не найдете ее в своем путеводителе. Но она помечена. Раковины и желтые стрелки вдоль всей тропы!
Это меня заинтересовало: обходная тропа – значит, там еще меньше народа, а в этих горных местах – и еще более дикие места.
– С точки зрения истории, – продолжала говорить хозяйка свою уже хорошо отшлифованную рекламную речь, – она гораздо интересней, чем обычный Путь. Вы увидите на ней не меньше четырех средневековых гостиниц для паломников. А пейзажи такие, что у вас захватит дыхание от восторга.
Она явно приберегала самое лучшее на конец.
– Но это долго, и вы не пройдете через Полоде-Альенде. А до ближайшей гостиницы тридцать километров – то есть целый день пути, если выйти отсюда.
За этим последовало долгое молчание, с помощью которого хозяйка внушала собеседнику логичный вывод: он обязательно должен переночевать в ее гостинице. Увы! У меня тоже была козырная карта. И я небрежно бросил ей этот козырь:
– Это не беда. У меня есть палатка, я всегда могу заночевать в пути.
Женщина поняла, что проиграла. Но она была из тех, кто сражается до конца. Раз уж я не стал ее клиентом, она попыталась сделать меня своим зазывалой.
– Пройдите по обходной тропе! – патетически зашептала она и схватила меня за рукав. – Пройдите по ней, а потом напишите всем людям, которые издают путеводители в вашей стране. Скажите им, что самый красивый Путь – этот. Пусть они исправят свою ошибку и начнут предлагать Кампьелло как остановку.
Я неуверенно пообещал, что выполню эту просьбу. В своем тогдашнем состоянии отрешенности я искренне верил, что сделаю это. Тем, что пишу эти строки, я в определенном смысле исполняю свое обещание. Должен сказать, что этот обходной горный участок Пути действительно не имеет себе равных по красоте, и ни в коем случае нельзя пройти мимо него.
Но пусть не обижается моя знакомая хозяйка бакалеи: интерес к нему вызван вовсе не хвалеными средневековыми гостиницами, о которых она говорила. Первое из этих заведений представляет собой кучу камней, поросшую ежевикой. Табличка, надпись на которой, вероятно, наша честолюбица написала сама, гордо объявляла: «Первая гостиница». От второй сохранился кусок стены высотой в двадцать четыре сантиметра. Третья – в том же роде. О четвертой я помню, что от нее осталось несколько камней, поверхность которых была вровень с землей, и посреди них паслось стадо овец. Холод горного воздуха, усталость от подъема в гору и жажда, которую я начинал испытывать, объединившись, вызвали у меня галлюцинации. Я видел, как овцы усмехались, что я читаю табличку.
