– Знаешь, я старый человек!
Я покивал, показывая, что одобряю долголетие.
– Знаешь, сколько мне лет? – продолжал он, по-прежнему на своем языке. – Семьдесят восемь!
Я изобразил на лице удивление и восхищение этой новостью. К тому же она действительно произвела на меня впечатление – человек в таком возрасте совсем один среди леса в самую жару, так далеко от дома и, главное, еще очень далеко от Компостелы. Я тут же спросил себя: может быть, он не пьян, а болен. С ним мог случиться солнечный удар. Иногда кровотечение в мозговой оболочке похоже по симптомам на психическое заболевание и даже на опьянение.
Может быть, ему что-то нужно? Могу я ему чем-то помочь? Когда я спросил об этом, он снова уцепился за свой посох и, гневно жестикулируя, крикнул:
– Нет, нет, нет!
Можно было подумать, что я собирался его ограбить!
Чтобы доказать, что отлично обойдется без моей помощи, он добавил:
– Я вышел из Кельна!
Из Кельна! Даже нормальному пешеходу понадобилось бы три месяца, чтобы дойти оттуда сюда. А он, в таком возрасте, пьяный и вцепившийся в посох…
– Иди своей дорогой! – рявкнул он. – Иди дальше! И если увидишь впереди другого паломника, спроси его, не Гюнтер ли он.
– Так ты не один!
Не обратив внимания на мои слова, он договорил:
– Если ты его увидишь, скажи ему, что Ральф скоро его догонит. Ральф – это я.
Я попрощался с ним и пошел дальше. Несколько раз я оглянулся назад: он все стоял на прежнем месте, вцепившись в посох, словно собирался пустить корни в земле этого леса. Потом он исчез из моих глаз. Я не встретил Гюнтера по дороге. Тропа вывела меня к плотине Салиме. Было жарко, и я умирал от жажды. Поэтому я съел мороженое, сидя на террасе ресторана, который возвышается над озером. Внутри кутили пассажиры туристического автобуса – моторизованные паломники. Я бы охотно сел в зале вместе с ними, потому что там работал кондиционер. Но собака из этого дома обнюхала меня с видом, выражавшим отвращение, и мне не хватило силы духа навязать этим чистеньким господам и хорошо причесанным дамам мои запахи бродяги. Две предыдущие ночи я провел в палатке, в горах, где не было никакой сантехники, и у меня больше не оставалось чистой одежды на смену…
Придя в городок Грандес-де-Салиме, я прошел мимо красивой церкви, которую окружает сводчатая галерея, и зашагал по главной улице, твердо решив найти себе крышу на ночь. В моем путеводителе было сказано, что местное кафе с табачным киоском сдает две или три комнаты для гостей. Мне было необходимо принять душ, хорошо выспаться там, где мне не грозит храп, и выстирать одежду. Комнаты находились напротив кафе в маленьком доме, нижний этаж которого, должно быть, служил жильем хозяину бара и его семье. В коридорах стояли зеленые растения, на стенах висели иконы. Единственная маленькая комната, которая была свободна, очень хорошо мне подошла: ее окно выходило на запад, а значит, у меня хватит времени высушить выстиранную одежду под последними лучами солнца.
Я старательно привел себя в порядок, надел наименее грязные шорты и футболку, просунул ступни во вьетнамки и пошел посмотреть, как выглядит городок. К моему огромному изумлению, первым человеком, которого я увидел на улице, был Ральф. Он сидел на террасе кафе, без шляпы и без всех своих паломнических тряпок и побрякушек. На нем были простая полосатая рубашка, какие носят крестьяне на Рейне, и брюки на широких подтяжках. Напротив него сидел другой мужчина того же возраста; я решил, что это тот, кого он назвал Гюнтером.
Перед ними на маленьком железном столике стояли литровые кружки пива. Приход сюда Ральфа был еще одним чудом святого Иакова. Но светлая жидкость с пивом наверху, которой были наполнены кружки, несомненно, способствовала его воскрешению.
Галисия! Галисия!
Следующий день был великим: это день моего прибытия в Галисию – западную провинцию Испании, где были найдены мощи святого Иакова. Цель паломничества – Компостела, но и вся провинция Галисия пользуется почетом как место, где чудесным образом присутствует этот святой. Скоро он откроется тебе, появится перед тобой уже не мыслях и мечтах, а в определенном месте материального мира, вполне ощутимый. Скоро ты увидишь его, прикоснешься к нему.
Астурия – та часть пути, где паломник чувствует себя дальше всего от цели из-за высоты и суровой бедности пейзажей. А Галисия, которая следует непосредственно за ней, наоборот – место, где ему кажется, что он ближе всего к цели. Так что переход из одной провинции в другую имеет большое символическое значение.
Я не знал, какую конкретную форму будет иметь эта граница. Она проходит по перевалу Альто-де-Асебо. Путь, петляя, плавно поднимается на перевал по заросшему лесом склону. Задолго до того, как человек окажется на перевале, он замечает гребень горы на фоне облаков, принесенных ветром от моря. Вдоль гребня поставлены в ряд ветряные электростанции. Их огромные опоры, когда солнце находится сзади них, на фоне небесной синевы кажутся черными стежками, которыми небо пришито к земле. Их лопасти похожи на узлы, завязанные на нитке, чтобы прочней скрепить два сшитых вместе мира. Словно какой-то великан ударом скальпеля распорол горизонту живот, чтобы добраться до его внутренностей, а потом торопливо зашил рану.
Когда такие метафоры возникают в ослабшем от усталости уме пешего странника, они при каждом шаге возникают заново и обрастают новыми фантазиями. Мечта обрывается, только когда странник оказывается на перевале. Вблизи огромные ветряки снова приобретают истинный облик машин. Их огромные ноги углубляются в бетонное основание, которое прикрепляет их к поверхности земли. А гигантские винты зловеще скрепят. У сегодняшних мельниц нет мельника. Они больше напоминают книги Г.Дж. Уэллса, чем романы Альфонса Доде. Человек, проходя у их подножия, смиренно сгибает спину. Эти производители экологически чистой энергии – грубые, высокомерные, зловредные машины. От их присутствия среди полей или на вершинах гор возникает странное чувство вторжения и угрозы, словно эти обитатели индустриального мира захватывают еще свободную природу и навязывают ей свои законы.
На противоположной стороне перевала Путь спускается вниз, и ветряные электростанции оказываются у тебя за спиной, отчего ты мгновенно испытываешь облегчение. Ничто не отличает синеватые дали на горизонте от природы, которая окружает тебя, за исключением того, что дали называются Галисия.
Поднимаясь на перевал, я заметил впереди, на расстоянии двухсот или трехсот метров, другого паломника. Мы шли одинаковым темпом, и расстояние между нами не изменялось. Но во время спуска остановился. Скоро я оказался рядом с ним. Это был испанец лет пятидесяти, судя по внешности – административный работник. На нем были очки в черепаховой оправе, рубашка марки «Лакост» и туфли из джинсовой ткани. Он ждал меня у дороги на месте, которое, как мне казалось, ничем особым не отличалось от других. Но он показал пальцем на черту, проведенную по земле; я увидел, что черта начинается от бетонного колышка, вбитого в землю на обочине.
