Но что-то все-таки тревожило Хозяина Теней. Его взгляд оставался прикованным к легиону Ножа.
– Может, один из каждой сотни этих трупов и был солдатом, – процедил Могаба, – но все остальные – воры, шлюхи и прочая сволочь, что вечно таскается за войсками да кормится у походных кухонь. Ничего не стоящий мусор. С помощью этой своры Костоправ заморочил нас – и мы лишились четверти войска и всей надежды. Наши потери численно меньше, но мы-то потеряли настоящих воинов. Теперь у него больше ветеранов, чем у нас, и это свежие войска. – Он указал вправо, на холмы, куда уже взбирались отборные части противника.
– Скоро они укрепятся там. Наверное, так и было задумано.
– А ты, выходит, не подготовился к обороне этих высот?
– Конечно, я предвидел, что Костоправ пошлет туда людей. Только круглый дурак не попытался бы захватить столь выгодные позиции. Но его бомбардировка стала для меня сюрпризом.
Огненные снаряды, изготовленные в оружейных мастерских Госпожи в Таглиосе, представляли собой одно из лучших ее изобретений. Чтобы доставить их сюда в целости, да еще и тайком, пришлось затратить немало усилий, но, как теперь выяснилось, дело того стоило. Какая оборона устоит против этих штуковин?
Капитан и его свита направились к легиону Ножа. Что-то затевалось. Я помчался в ту сторону.
Нож вышел вперед. Он стоял перед строем своих бойцов, лицом к лицу с Капитаном. Их разделяла сотня ярдов каменистой земли. Наши ветераны на дистанции выстрела ждали развития событий спокойно, но бдительности не ослабляли. По правде сказать, озадачены они были едва ли меньше, чем солдаты изменника. А те и вовсе не знали, что думать, – такое впечатление, будто их вывели не на битву, а на строевой смотр.
Стоя посреди разделявшей войска полосы, Нож и Костоправ обменялись несколькими фразами. Я по наивности ожидал, что Костоправ даст волю так долго лелеемой вражде. Вместо того он обхватил Ножа за плечи и заржал как полоумный.
Они подпрыгивали, обнимались и хлопали друг друга по спине. Затем Нож повернулся к своим солдатам и проревел:
– Мы сдаемся! Бросайте оружие, не то вас всех перебьют.
Какой же я все-таки непроходимый тупица!
Только сейчас, когда вымуштрованные солдаты Ножа безропотно выполнили приказ, до меня дошло, что его отступничество было подстроено. Все эти годы Костоправ ярился и изображал стремление поквитаться с изменником только для отвода глаз. А Нож за это время еще и помог нам избавиться от некоторых вредных религиозных фанатиков – руками тенеземцев.
Заставить врагов выполнить за тебя грязную работу – что может быть приятней?
Более того, стараниями Ножа Хозяин Теней лишился изрядной части авторитета у подданных. Целые провинции сдавались без малейшего сопротивления.
А теперь Нож вывел из игры четверть отборных войск Длиннотени. В Анналах нет даже намека на нечто хотя бы отдаленно сравнимое со столь грандиозным обманом. Костоправ до всего додумался сам. И теперь, надо полагать, он всласть потешается над Могабой, которому и в голову не мог прийти столь непредсказуемый ход. Ведь Могаба был уверен, что Старик и шагу не ступит, не сверившись наперед с Анналами.
25
Я расстался с Копченым. Поблизости от фургона не было никого, кроме матушки Готы и Тай Дэя. Я присоединился к ним. Ни тот ни другая не сказали ни слова. Я тоже молчал. Поел, напился, забрался в фургон и проспал очень долго. Мне снились не слишком приятные сны. В них появлялась Душелов, веселая и довольная собой. Не иначе, оттого, что устроила нам какую-нибудь пакость, ведь это ее любимое развлечение.
Проснувшись, я снова накинулся на жратву, даже не сообразив, что уминаю препротивнейшую стряпню матушки Готы, а уж воду хлестал так, словно не видел ее по меньшей мере неделю. Тай Дэй поглядывал на меня с беспокойством. Я хотел понять, в чем тут дело, но никак не мог сосредоточиться.
Было уж довольно поздно. Вокруг царила тишина. Войска находились на поле боя, но по лагерю рыскали бдительные караульные, предупрежденные о том, что на стороне противника душилы. Задерживаясь у костров погреть руки, часовые тихо переговаривались. Кое-где копошилась обозная шваль, сумевшая улизнуть с поля сражения. Эти бедолаги собирали свои жалкие пожитки, торопясь смыться, покуда их не изловили и снова не погнали в атаку. На высотах продолжались ожесточенные схватки, Могаба решил отстаивать каждую пядь земли.
Не всем прихлебателям удалось унести ноги. На фланге Госпожи вновь зачадили костры, и наш лагерь стало затягивать дымом. Неужто у Капитана в запасе еще какая-то дьявольская хитрость?
Об этом я его и спросил, когда он наконец появился. Костоправ не удержался от усмешки:
– Надеюсь, что и они ломают голову над этим же вопросом. Мне хочется, чтобы Могаба всю оставшуюся жизнь шарахался от каждой тени и на каждом шагу боялся угодить в ловушку. Возможно, в конце концов окажется, что делал он это не зря. – Капитан снова рассмеялся.
У большого костра, сооруженного точь-в-точь как гуннитский праздничный, собирались старшие офицеры. Политически нейтральные жрецы всех культов свершили благодарственные обряды. Явилась и Госпожа в сопровождении своих верных помощников и почитателей. Выглядела она как полубогиня, куда более реальная, чем любое таглиосское божество, кроме внушавшей ужас Кины. Кажется, в нынешнюю эпоху одна лишь Кина интересуется мирскими делами. Но у нее личный интерес.
Трудно сказать, кто из собравшихся лукавил больше. Нож пристроился возле Старика. Он по-прежнему ухмылялся и болтал без умолку со своим старым другом Лебедем. Жаль, что Корди Мэзер остался в Таглиосе с Бабой. Ему бы тоже понравилось.
Я не видел Ножа несколько лет. В прежнее время он отличался сдержанным цинизмом. Не то что теперь. Может, потому, что Одноглазый еще не успел привести его в нормальное состояние.
Нож что-то проорал Костоправу. Тот заревел в ответ.
– Не обращай на них внимания, – сказал мне Лебедь. – Ребята никак не могут нарадоваться встрече.
И неудивительно, ведь они столько лет прикидывались злейшими врагами.
– А завтра, – молвил Старик, проигнорировав слова Лебедя, – мы вспомним старую добрую поговорку «Атака натиск любит». Удар в лоб – последнее, чего ждет от меня Могаба. Князь, за тобой первый ход. Посмотрим, чего стоят твои парни.
Я глотнул воды, жалея, что Одноглазый не приготовил на сегодняшний вечер чего-нибудь посущественней. Впрочем, здесь бы такой номер не прошел. Все таглиосские секты осуждают употребление хмельного, да и Госпожа с князем едва ли желают, чтобы их солдаты перепились. Но с другой стороны, не пойман – не вор. Надо бы предложить Одноглазому, чтобы не сидел сложа руки.
– Ты никак решил рассказать, что у тебя на уме? – удивился я.
В глазах Костоправа промелькнула усмешка.
– Еще чего. – И он наклонился ко мне. – Но кое-что я скажу, и пусть это останется между нами: не хочу, чтобы солдаты расслабились. К нам теперь не подсылают Теней. – И ткнул пальцем в сторону перевала, куда полетел огненный шар.
