В этом свете я увидел то, чего совсем не желал увидеть.
Черную фигуру. В сто футов высотой. С четырьмя руками. Ту самую, что преследовала Госпожу в ее снах, а иногда призраком прокрадывалась и в мои. Саму Тьму, пришедшую заявить права на дочь Госпожи.
Сотни тысяч ошеломленных глаз следили за противоборством Госпожи с этим колоссом. Обманники встретили появление чудища восторженными криками. Пусть дела оборачивались для них худо, но ныне они получили несомненное доказательство того, что Году Черепов быть. Их богиня обрела достаточную мощь, чтобы проникнуть в наш мир и защитить свою избранную дочь и живого святого Нарайяна Сингха.
Впрочем, скоро выяснилось, что призрак Кины имеет много общего с питомцами Длиннотени. Вызванная его появлением паника спровоцировала шквальный обстрел, и оказалось, что чудовище не защищено от огня. И вот уже оно напоминает какую-то мифологическую тварь на изъеденном молью гобелене.
Эта схватка закончилась прежде, чем я смог восстановить дыхание. Кина рассыпалась, исчезла. Но она продержалась достаточно долго, чтобы ее приверженцы успели улизнуть, прихватив ребенка. Качаясь и дымясь, ковер Ревуна набрал скорость и скрылся из виду. Сто миллионов шепотов смолкли.
Вконец обессиленная, Госпожа лишилась чувств. Лебедь и Нож уложили ее на носилки и взялись за ручки. Вокруг сомкнулись самые преданные, сопровождавшие ее не один год воины.
– Насчет неприятеля можно пока не беспокоиться, – сказал я Лебедю. – Он сейчас драпает к Вершине, поджав хвост. Могаба контужен, а может, и ранен, так что командовать армией некому.
Лебедь смерил меня недоверчивым взглядом:
– А на хрена ты говоришь это мне? Найди своего чертова Капитана, ему и рассказывай.
– Хорошая идея.
Я так и сделал.
32
Дивизия Прабриндра Дра снова понесла тяжелейшие потери. Войска Могабы крепко-накрепко запомнили первую заповедь выживания: никогда не показывай врагу спину. А солдата, который вопреки страху, принуждающему бросить оружие и пуститься наутек, не покидает своего места в строю, не так-то просто убить.
Весь смысл изнурительной, доводящей до исступления и порой кажущейся солдатам бессмысленной муштры заключается в том, чтобы каждый продолжал делать свое дело, когда становится по-настоящему тяжко. Бой – это не просто организованное убийство. Бой – страх и умение им управлять. Тот, кто одолеет страх, одолеет и противника.
Старик так долго наблюдал за безуспешными потугами князя, что даже в его окружении поднялся ропот. В конце концов я спросил Костоправа, почему он не вмешивается.
– Хочу, чтобы весь Таглиос понял, из какого он теста. Мне нужно четко знать наперед, что будет, когда он возьмет власть в свои руки.
Это звучало вроде и разумно, но как-то подозрительно. Впрочем, в последнее время мне казалось подозрительным все, что имело отношение к Костоправу.
Правда, в конце концов он заменил потрепанное княжеское воинство корпусом Госпожи, усиленным гвардейцами Лебедя. Им удалось потеснить Могабу, но тот вскоре выровнял фронт. Колдовство изнуренной до крайности Госпожи годилось лишь на то, чтобы отвлечь неприятеля. Интересно, почему Костоправ не отступил и не дал ей восстановить силы? Впрочем, я не тратил времени на пустые попытки постичь ход его мыслей. Я больше не понимал этого человека.
Незадолго до полудня он отвел войско Госпожи, укрепил фланги лучниками и выстроил для атаки обе свои дивизии. Передовой колонне предстояло измотать врага, с тем чтобы наступавшая следом смогла рассеять его. Но прежде, чем барабаны начали свой мрачный распев, Костоправ поднял белый флаг и двинулся вперед. Мне пришлось тащиться за ним со знаменем в руках. Эту проклятую хреновину следовало бы посадить на диету – уж больно она увесистая и с каждым разом все тяжелее.
Меня все это выбивало из колеи. Я находился здесь лишь по настоянию Костоправа, а вместо этого предпочел бы соединиться с Копченым и выяснить, что теперь затевают Ревун, Длиннотень, Душелов и кто там еще. Да и Радишу не мешало бы проверить, я к ней давненько не наведывался.
Хорошо еще, что некоторое время она будет оставаться в неведении относительно здешних событий.
Могаба удивил меня тем, что спустился навстречу. Весь в повязках, он тяжело припадал на ногу, и, думаю, не будь его кожа черной, по всему телу виднелись бы синяки и кровоподтеки. Один глаз заплыл, зубы были сжаты от боли.
Однако эмоций он выказывал не больше, чем статуя из черного дерева.
– Тебе удалось очень толково использовать все наши ошибки, – признал он.
– Этот мерзавец подрезал тебе крылья, – устало произнес Костоправ. – Подумай, какая тебе нужда и дальше гробить людей.
– Исход этой битвы, может быть, и решен, но война продолжается. Она закончится не сейчас и не здесь.
В этом замечании был определенный резон. Нам следует продвигаться вперед без малейшего промедления: в противном случае возникнет опасность разложения нашей разномастной армии.
Улыбка Костоправа была под стать жуткой броне Вдоводела, с которой он в последнее время почти не расставался.
– Я ведь не раз и не два пытался засадить тебя за изучение Анналов. И предупреждал, что ты пожалеешь, если не займешься этим.
Могаба тоже улыбнулся – так, словно знал на сей счет нечто важное.
– Это не Священное Писание.
– Что?
– Твои драгоценные Анналы, вот что. Они не святы. Это не более чем истории, отчасти составленные на основе преданий, отчасти же попросту враки. Примерно в равных долях. – Он хмуро взглянул на меня. – Смотри, знаменосец, если будешь черпать свою веру в прошлом, это тебе дорого обойдется.
Капитан снова улыбнулся – на сей раз любезно. Неужто эта битва будет выиграна с помощью улыбок?
Костоправ продемонстрировал весьма оригинальную тактику, но Могаба этого не понял. Не сумел, потому как не читал Анналов. А не читал по причине, которую никогда не признавал открыто. Он просто-напросто не умел читать. В Гиэ-Ксле, откуда Могаба родом, грамотность не числилась среди воинских искусств.
Сейчас уже не было сомнений в том, на чьей стороне моральное превосходство.
– Выходит, – промолвил Костоправ, – мне придется уложить еще немало твоих людей, прежде чем ты признаешь истину.
– Истина переменчива, и каждый толкует ее по-своему. В нашем случае ее окончательная форма еще не определилась. И возможно, сейчас ты подсказал, как мне прийти к моей истине.
На этом разговор был окончен. Могаба отвернулся и зашагал вверх по склону. Судя по гордой осанке и поступи, он изо всех сил пытался скрыть свою боль. На ходу он пробормотал, что Длиннотень больше не удерживает его на цепи.
– Эй, командир, – сказал я, – теперь у него за спиной нет Хозяина Теней.
– А ему уже и не нужен Длиннотень – ни за спиной, ни перед глазами… Берегись!
