Цепь стариков миновала таглиосские секреты. За ней следовали всадники примерно такого же облика, двигавшиеся, словно зомби. Далее шла основная масса пехоты. Потом – слоны.
У солдат в ямах были арбалеты с отравленными стрелами. А слоны не носили брюшной брони. Яд причинял сильную боль, и обезумевшие животные ринулись вперед, давя собственную пехоту, не понимавшую, что взбесило великанов.
Затем крохотные Тени обнаружили ямы и попытались пробраться внутрь. Пламя свечей вынудило их отступить. Удаляясь, они оставляли за собой леденящий холод и запах смерти. Однако им удалось найти несколько ям, где дождь загасил свечи. Там, в уже готовых могилах, теперь лежали мертвецы с лицами, застывшими в мученическом крике.
Госпожа встретила работников, отправленных на север, расспросила их и, услышав о появлении тучи, кивнула.
– Может, это и есть то, за чем мы охотимся, – сказала она спутникам. – Едем! – И пустила в галоп своего скакуна.
Громадный вороной, выпестованный в волшебных конюшнях в бытность ее императрицей севера, быстро оставил свиту далеко позади.
На скаку Госпожа размышляла. Три подобные тучи были замечены возле городов, где передовые отряды таглиосцев вскоре оказались застигнуты врасплох. С этим необходимо было разобраться.
Потребовались считаные минуты, чтобы выяснить, как управляется наступающее войско. Щупальца темной силы протянулись в эти края задолго до того, как отсюда ушли тенеземцы. Эти щупальца гнали людей в бой – пусть даже против их собственной воли.
Теперь Госпожа их чувствовала, а значит, легко могла смешать и рассеять ряды противника, однако решила не делать этого. Пусть наступают. Это обойдется Хозяевам Теней куда дороже, чем таглиосцам.
Длиннотень не может этого не понимать. Почему же он идет на такой обмен? Считает его выгодным?
Жеребец перепрыгнул через опрокинутый фургон, и Госпожа оказалась в лагере пограничной стражи. Она спешилась. Изумленный Бадья подбежал встретить ее. Он был похож на приговоренного, чью казнь отсрочили в последнюю минуту.
– По-моему, это Ревун, – сказал он.
– Ревун? – Спешившись и вынув из седельной сумы доспехи, Госпожа принялась переодеваться прямо посреди лагеря. – Чего он хочет?
– Думаю, Лейтенант, не «чего», а «кого».
Хоть Госпожа и командовала армиями, в Отряде она носила звание Лейтенанта.
– Кого?.. Да! Конечно!
Каждым потерянным подразделением командовали солдаты Черного Отряда. Пали семеро наших.
– Решили нас методично истребить.
Поверье о непобедимости Отряда – спинной хребет боевого духа таглиосцев и злая собака на поводке у таглиосских политиков.
– Ловко придумано. Должно быть, это идея Ревуна. Любит он исподтишка бить…
Бадья помог ей облачиться в доспех – готически вычурный, лоснящийся воронением, слишком изящный, чтобы надежно защищать в ближнем бою. Однако она воевала против волшебной, а не человеческой силы. Ее доспех был покрыт многими слоями оборонительных чар.
Стоило ей надеть шлем, пошел дождь. По проточенным в поверхности доспеха каналам заструились огненные нити. Вслед за Бадьей она поднялась на сторожевую башню.
Рев ливня оглушал. Приближались звуки боя. Не обращая на все это внимания, Госпожа протянула нити волшебного чутья в поисках колдуна, известного под именем Ревун. Это древнее и злобное существо оставалось невидимым, однако, несомненно, пряталось где-то неподалеку. Госпожа уже уловила его запах.
Возможно ли, чтобы он научился сдерживать рев?
– Вот изловлю я тебя, мелкий паскудник. А пока – держи!..
Между струями дождя сгустился, заскользил туман, закипая всеми цветами радуги, становясь все ярче и полноцветнее, словно некий безумный живописец разбрызгал в воздухе акварельные краски.
Из самого эпицентра грозы донеслись вопли.
Туча остановилась. Крики скрытых цветным туманом солдат ослабли, стихли. Госпожа подчинила себе щупальца Хозяина Теней. Теперь они не толкали вперед, а бессмысленно корчились, метались, убивали.
Госпожа возобновила поиск Ревуна – и обнаружила, что он ретируется на юг, летит низко, крадучись, чтобы избежать радужной смерти, которая прогрызает себе путь вдоль токов силы. Госпожа пустила вдогонку наспех составленное убойное заклинание, однако оно не причинило вреда – слишком прочной была защита Ревуна. Но удар заставил его двигаться быстрее, уже не прячась. Госпожа выругалась – точь-в-точь как любой солдат, рассерженный неудачей.
Дождь прекратился. Один за другим прибывали уцелевшие таглиосцы, в ужасе разглядывали сцену кровавой бойни, а придя в себя, ворчали: это ж сколько теперь копать могил! Тенеземцев выжила лишь горстка.
– Скажи им, что все не так уж плохо, – велела Госпожа Бадье. – За пойманных животных полагается денежное вознаграждение.
Скотина тенеземцев, за исключением слонов, не слишком пострадала в бою.
Непрощающий взгляд Госпожи устремился к югу.
– Ничего, старина. Мы еще встретимся.
17
Падаю… снова…
Пытаюсь уцепиться… Слишком устал. Усталость делает настоящее таким скользким…
Обрывки.
И это даже не обрывки настоящего.
Прошлого. Не столь уж и давнего.
Отморозил задницу. Упустил этого важного мерзавца, Нарайяна.
Госпожа в игре – там, на юге.
Рыбой смердит.
Спящий человек. Визжащий обманник. Мертвые.
Лишь воспоминания, но они приятней, чем случившееся нынче ночью. Слишком много здесь боли.
Это мой апокалипсис.
Скольжу.
Глаза закрываются, и ничего не могу поделать с этим. Слишком силен зов.
Эти колонны можно принять за останки поверженного во прах города. Но – нет. Слишком мало их, и слишком беспорядочно расставлены они по равнине. И ни одна не рухнула еще, хотя многие жестоко источены клыками голодных ветров.
Во вспышках молний, в сиянии рассвета или заката, стелющегося по кромке небес, тончайшие буквы сверкают золотом на тех колоннах.
Таково их бессмертие.
Наступает тьма, и ветер затихает. Наступает тьма, и тогда безмолвие правит блистающими камнями.
18
…Скольжу…
Громадный водоворот затягивает вглубь.
А еще кажется, какая-то сила толкает… Значит, зря я поверил, что боль прекратится?
Не могу сопротивляться.
Все – ложь. Бесконечная ложь.
Бурые, изодранные, жесткие от засохшей крови страницы. Больно. Как устоять на якоре в такую бурю?
