– Трудно поверить, что старина еще не протянул ноги, – пробормотал я.
Словно в ответ на мой тактичный намек, Хрипатый зашелся в кашле. Много лет назад, при вступлении в Отряд, он уже был стар и умирал от чахотки. В каковом состоянии благополучно пребывал и ныне.
Тай Дэй что-то проворчал. Не по поводу Хрипатого, до которого ему не было дела. Предполагалось, что телохранитель должен раскапывать нашу берлогу, но все его внимание было приковано к его мамаше, отчаянно храпевшей в палатке какого-то не пережившего ночь бедолаги. Лицо Тай Дэя было как камень, глаза – как лед. Стоило появиться кому-нибудь из нюень бао, и у моего спутника аж волосы вставали дыбом. Похоже, он ждал неосторожной реплики, которую мог бы воспринять как оскорбление и повод для того, чтобы найти разрядку в хорошей потасовке. Он пребывал в смятении, и было от чего.
Когда откопали Готу и Одноглазого, обнаружилось, что они не только упились до беспамятства, но и лежат на одной циновке. Причем не обремененные лишней одеждой.
Вот, стало быть, какая у них игра в тонк.
Я прилагал немалые усилия, чтобы не рассмеяться. Хотя надеялся, что Тай Дэй считает меня родственником, а потому простит невольную улыбку. А еще я надеялся, что он не станет цепляться к Одноглазому, когда тот очухается. Одноглазый в тяжелом похмелье не тот человек, с которым стоит связываться.
Костоправ был серьезно обеспокоен. Наш колдун, как назло, вышел из игры аккурат в тот момент, когда мы отчаянно в нем нуждались.
Повсюду, куда ни кинь взгляд, люди хлопотали, восстанавливая укрытия и готовясь к ночному нашествию просочившихся сквозь Врата Теней. Госпожа и Старик надеялись подправить ситуацию с помощью Длиннотени, но пока обнадеживающих известий не поступало. Им стоило немалых трудов извлечь его из защитного кокона.
К тому же они не могли толком сосредоточиться на этом деле. Гонцы с донесениями отвлекали их чуть ли не каждую минуту.
– Еще дюжина полных лопат – и, думаю, сможем ее открыть, – сказал я Тай Дэю, подразумевая дверь, принесенную кем-то из руин и доставшуюся мне.
Пригодилась, чтобы отгородить крохотную каморку, которую я успел отрыть как раз перед землетрясением.
Откуда ни возьмись, появился один из охранников Костоправа:
– Капитан желает видеть тебя, знаменосец.
– Чудесно. Я скоро вернусь, Тай Дэй.
Выбравшись из своей грязной норы, я направился к блиндажу Костоправа:
– Что нужно, командир?
Они с Госпожой разложили Длиннотень на столе, тоже сделанном из двери. Та оказалась короткой, и ноги колдуна свисали. Однако Госпоже все же удалось разрушить его защитную оболочку.
– Только что прибыл парень от Ножа, Мурген, – сообщил Костоправ. – Ревуна нашли. Он все еще под снегом, и ребята не знают, дохлый или просто без сознания.
– Он провалялся там достаточно долго, чтобы замерзнуть до смерти. Но это Взятый, а они так просто не умирают. А Ревун вообще из самых живучих.
Я взглянул на Госпожу.
– Находясь здесь, я ничего сказать о нем не могу, – проворчала она.
– Кроме того, – продолжал Костоправ, – поймали Корди Мэзера со всей его шайкой. Ребята интересуются, что с ними делать.
Разговаривая со мной, Старик ощупывал и мял тело Длиннотени: не иначе искал переломы.
– Этот тип очень давно ничего не ел, – сказал он Госпоже.
– Наверное, боялся яда. – Она потянулась к маске Хозяина Теней.
– Уверена, что сняла все его чары? – спросил Старик.
– Трудно быть в чем-то уверенной, имея дело с тем, кого не знаешь. Мурген, ты никогда не видел его с открытым лицом?
Гонец от Ножа навострил уши.
– Как я мог? Я вообще его никогда не видел.
Она меня поняла.
– Вот что, Мурген, – распорядился Костоправ, – возьми несколько человек, включая Одноглазого, даже если придется его нести, – и отправляйся на помощь к Ножу.
– А не стоит ли приглядеться к нему, командир? Ведь они с Мэзером закадычные дружки.
– С Ревуном будь осторожен, – продолжил Старик, пропустив мимо ушей мой совет, – но постарайся доставить его сюда живым.
Я разочарованно хмыкнул. Госпожа взялась за маску Длиннотени.
– Ты выяснил, когда в здешних краях начинают посевную? – спросил Старик.
Я бросил на него недоуменный взгляд: резкая перемена темы застала меня врасплох. Но Костоправ умел обдумывать дюжину вопросов одновременно.
– Если мы собираемся задержаться здесь, – продолжал он, – нам придется или вырастить урожай, или взять пример с солдат Могабы и начать поедать друг друга.
Госпожа сорвала маску.
Хозяин Теней дернулся, словно получил удар ножом. Глаза открылись, но больше он ничего сделать не мог. Поскольку был обездвижен и лишен дара речи мастером своего дела.
– Почему бы нам не перебраться в его крепость? – спросил я. – Там имеются кое-какие припасы. И внутри Вершины наверняка гораздо суше, чем здесь… Нет, я его не знаю.
У Хозяина Теней было лицо восточного типа, но бледное, как свиной смалец. И до крайности изможденное. В его разинутом рту виднелось несколько зубов. Похоже, он страдал от рахита, или скорбута, или чего-нибудь в этом роде.
– Я тоже, – сказала Госпожа с явным разочарованием.
Наверняка она рассчитывала увидеть кого-то из Взятых или, на худой конец, колдуна, которого встречала в прошлом.
– Это проблема? – спросил я.
– Я рассчитывала на передышку. Надеялась малость облегчить себе жизнь.
– Ты выбрала не того мужа. Командир, может, я пойду? Хотелось бы вернуться до темноты.
– Это нетрудно, – сказал гонец. – До места всего четыре мили. И по сносной дороге.
Копченый снова застонал, и в этом звуке слышался страх. Госпожа хмуро покосилась на него. Еще одна проблема, и нет времени ею заняться.
– Давай топай, – промолвил Костоправ, – а то и правда стемнеет.
Тьма приходит всегда.
– Обожаю гулять под дождем, – буркнул я и, кивком позвав за собой гонца, вышел наружу.
Дождь и вправду ничуть меня не смущал, все равно больше промокать было некуда.
– Капитан велел сходить за пленником, – объяснил я Тай Дэю.
74
Разгуливать промокшим до нитки не слишком приятно, в чем я убедился довольно скоро. К тому времени, когда мы добрались до Ножа, я вконец сбил ноги, а правую ляжку с внутренней стороны стер до крови. Место это страшно болело, а ведь мне еще предстояло плестись назад.
У Тай Дэя дела обстояли не лучше. Да и ни один из тащившихся с нами парней не пребывал в радужном настроении. Им приходилось по очереди нести Одноглазого. Коротышка так и не очухался: его хватало только на то, чтобы свеситься с носилок и поблевать.
