Однако тишина беспокоила меня и по другой причине. Она могла означать еще одну – такую же безрезультатную, как и прежние, – попытку надрать задницу Душелов.
Я видел, к чему привел устроенный Госпожой обстрел. Скалы размером с дома были прожжены насквозь, почти все деревья в ущелье превратились в золу. Кое-где утесы оплавились, точно восковые свечи.
Но там не было трупов, кроме вороньих. И никаких свидетельств того, что нам удалось доставить ощутимые неприятности Душелов или ее пленнице.
Живые вороны хохотали среди изувеченных скал.
91
Тай Дэй снова буркнул. В эти дни он был особенно разговорчив: иногда произносил аж по два предложения в час. Но теперь такого красноречия не потребовалось: он просто переложил бутылку в левую руку, а правой указал вперед.
Ага, вот и наши. Возвращаются с той стороны, где ущелье Душелов. Интересно, что за нелегкая их туда понесла. Не верится, что Костоправ двинул туда всю ораву из-за того, что Душелов схватила меня в процессе совещания, хотя он, наверное, смекнул, в чем истинная причина моего припадка.
Зато он вполне мог сделать вылазку, чтобы заполучить Дрему. Что и произошло.
– Где вы его обнаружили? – спросил я Ваше Сиятельство, ведшего под уздцы мула, запряженного в волокушу, на которой лежал привязанный ремнем Дрема.
Судя по всему, парню досталось нешуточно. Одежда выглядела не лучше, чем у Нарайяна Сингха, о котором я рассказал Старику, едва его увидел.
– Это просто чудо, что мы пришли вовремя. Сейчас все в порядке, но тебе есть над чем подумать, иначе в один прекрасный день эти сволочи устроят нам сладкую жизнь. А как вы нашли Дрему?
– На него патруль наткнулся возле ущелья, которое обстреляла Госпожа. Парни не знали, кто он.
Я хмыкнул, приглядевшись к парню:
– И чтобы забрать его, нужно было переться туда всей толпой?
– Толпа понадобилась, чтобы его найти… Скажи лучше, как твои дела? Что с тобой приключилось?
– Припадок. Вроде тех, что случались в Дежагоре.
Он нахмурился и принялся командовать. Солдаты занялись своими делами, от которых их оторвали.
– Ты знал, что у Одноглазого припрятан твой лук?
– Какой еще лук?
– Тот, который подарила тебе Госпожа.
– Нет, не знал. Хотя… не помню. Может, я и велел ему сберечь лук для меня на всякий случай. Давно все это было. – Он сморщился и фыркнул – от меня убойно разило пивом. – Что еще откопал?
– Уйму интересного. В том числе доказательства того, что Одноглазый намерен вернуться.
Костоправ хмыкнул. В сумерках я не видел выражения его лица. Раздосадован ли он моим нежданным открытием? Или просто размышляет, какие оно открывает возможности?
– Не могу поверить, что весь сыр-бор из-за одного только Дремы.
– Госпожа надеялась, что мы найдем там и Душелов – пришибленной.
– С чего бы это? Мы же знали, что она в порядке. Насылала на нас Тени. И меня тряханула.
Возможно, мне достался лишь щелчок за то, что я стоял рядом со старшей сестрой, когда та дергала младшую за косички.
– Мы не знали, а подозревали, что не одно и то же. Если Дрема был у нее в плену и вдруг оказался на воле, можно было предположить, что ей все-таки досталось. Не худо было бы дополнить этой мерзавкой наш зверинец. И заодно… найти девочку.
Ну конечно, Костоправ с Госпожой надеялись, что дочурка осталась без пригляду и удастся вернуть ее в семью.
– А где Госпожа?
– Там, где надо.
По тону Костоправа я понял: моя квота вопросов на сей счет исчерпана.
– Дрема сказал что-нибудь полезное? – сменил я тему.
– Вообще не говорит. Похоже, он не в себе. Его разум где-то витает.
– Стало быть, нашего полку безмозглых прибыло.
– Все шутишь. Кстати, твои сегодняшние находки заставили меня вспомнить… Как идут поиски беглых колдунов?
– В последнее время меня нечасто посещают сны. И без Копченого я могу искать только в реальном времени. И только по ночам, когда разыскиваемым нетрудно укрыться и без всяких чар. Но они чарами пользуются, да еще как. Я не вижу даже кострищ.
– Должно быть, Одноглазый знает, кто его ищет и каким манером, – задумчиво сказал Костоправ, – но, по правде сказать, Мурген, мне их пропажа не кажется такой уж трагедией. Самое мудрое, что я сделал за время своего командования, – разделил чертову парочку, так чтобы придурки находились подальше друг от друга. Хоть и не пристало говорить так о себе, но идея была гениальная. Мне обрыдло тратить по двадцать часов в сутки, устраняя последствия их идиотских ссор.
– А ты не подумал о том, что, будь они вместе, мы бы уже нашли их по лесным пожарам или горным обвалам?
– Землю все еще трясет.
– Я серьезно, командир. Меня беспокоит, что здесь копье.
– Какое еще копье?
– Черное. Которое Одноглазый смастерил в Дежагоре. Он не забрал его с собой. И не вернулся за ним.
– Ну и?..
– А должен бы вернуться. Голову готов положить, что старый хрен использовал бы все чары, на какие только способен, и пробрался в свой чулан через все расположение Отряда, но нипочем не оставил бы эту штуковину. Он считал копье шедевром, лучшим, что ему удалось сотворить.
– Подожди, ты вроде говорил, что он возвращается?
– Я говорил, что он намерен вернуться. По крайней мере, еще когда смазывал пятки, не был полностью уверен в том, что уходит навсегда. И то сказать, он не первый мужик, который не был до конца честен с бабой.
Костоправ посмотрел на меня так, словно хотел заглянуть в башку, а потом пожал плечами:
– Может, ты и прав. А сейчас вот что: перенесем Дрему в мою хибару. Я хочу его осмотреть.
– Замечательная идея, – поддакнул я. – Надо же узнать, как с ним обращались.
Костоправ фыркнул.
– Мурген, ты идешь со мной. А ты, – обратился он к Тай Дэю, так и стоявшему над нашими пленниками, пряча за спиной бутылку, – оставайся здесь.
Можно подумать, Тай Дэй не знал, что Старик не пустит его к себе.
– Джамадар Субадир, займись пленными. Размести их так, чтобы подобное не могло повториться. Да и остальных проверь, – может, и они расшалились?
– Князя можно не проверять, – сказал я. – Он паинька.
Прабриндра Дра не носил оков. Наши таглиосцы не потерпели бы подобного обращения с их государем.
Я заметил дядюшку Доя, стоявшего в стороне, сложив на груди руки. Интересно, почему он остался с нами? Едва ли из-за одного только Нарайяна. Упорство старика распалило мою параноидальную подозрительность, не говоря уже о подозрительности куда менее доверчивого, чем я, Костоправа.
