Мы спустились в логово Капитана.
– Свободны, парни, – сказал он ребятам, притащившим Дрему. – Об этом малом позаботимся мы со знаменосцем. Ты, Ваше Сиятельство, постой. Хочу, чтобы ты как следует проверил тех, кто будет охранять пленных. Мы не учли, что в наших рядах может оказаться изменник.
– Мне искать что-то определенное? – уточнил Ваше Сиятельство.
– Просто держи ухо востро. – Костоправ повернулся ко мне. – Я с тобой согласен: лучше бы утопить эту компанию.
– Госпожа считает, что им можно найти применение.
– Мотовство до нужды доведет – я от нее это часто слышу. И постоянно напоминаю себе, что она гораздо опытнее и изощреннее меня. Давай разденем парнишку. Начинай с того конца.
Дрема вроде пребывал в сознании, но не проявлял ни малейшего интереса к нашему разговору.
– Дрема, где моя лошадь? – спросил я.
Костоправ усмехнулся:
– Хороший вопрос, Мурген. И своевременный. Вижу, ты не хочешь тащиться в Хатовар пешком.
Я задал Дреме несколько вопросов. Он не ответил ни на один. Взгляд перемещался с меня на Старика, но я не брался судить, узнал ли нас парень.
– Можно прибегнуть к помощи Копченого, – сказал Костоправ, – и, проследив за развитием ситуации, узнать, во что Дрема вляпался и как потерял коня.
Я хмыкнул. Чтобы хоть недолго использовать колдуна, приходилось просить Госпожу, и та вырубала его каким-нибудь заклинанием. После чего ее саму было за уши не оттащить от Копченого. Костоправу стоило бы поговорить с ней на этот счет.
– Он сегодня почти проснулся… Я про Копченого. Узнал бы ты лучше, что известно ей.
Промолчав, Костоправ принялся толкать и трясти Дрему. Никакого результата.
– Ох и синяков же у парня! Досталось ему на орехи.
Дрема ни на что не реагировал.
– Если он тогда был в ущелье с Душелов… Я видел, что там творилось, с расстояния в десять миль. Это сущий…
– Я и сам все видел!
Костоправа что-то беспокоило, но он вел себя по-чистоплюйски: и правду сказать охота, и никак не решит, есть ли у него на это моральное право. Я забеспокоился: очень уж не похоже на Старика, способного обложить последними словами кого угодно, кроме разве что своей подружки.
– Хочу сказать пару слов насчет твоих Анналов, Мурген.
– Гм…
– Может, это и не слишком приятно, но мне не совсем нравится, как ты их ведешь.
– Помнится, взваливая на меня эту работу, ты обещал не указывать, что и как делать.
– Я и не собираюсь. Тебе видней, о чем писать. Просто высказываю свое мнение о прочитанном… Слушай, а ты когда-нибудь видел этого парня голым?
– Конечно нет. Да и с чего бы?
При чем тут Анналы? И при чем тут нагота Дремы? Почему Старик так странно себя ведет? Но от обязанностей летописца он меня не отстранит, если только не захочет вновь заняться этим делом сам. Единственный подходящий кандидат лежит сейчас перед нами. Вот только подготовить его мы так и не успели, а теперь он, похоже, еще и спятил.
– Я делаю что-то не так?
– Ведешь себя как стыдливая девица… Разуй глаза и посмотри на своего приятеля.
– Ох, ни хрена себе!
Дрема вовсе не был парнем!
Я и думать забыл об Анналах.
– Ты не знал?
– Понятия не имел. Ну, маленький, ну, тощий, так ведь Дрема всегда был таким. Он прибился к нам в Дежагоре совсем мальчишкой, лет тринадцати, не старше. Помню, его изнасиловал собственный дядя, за что Бадья сбросил этого козла со стены.
Я продолжал говорить «он» и «мальчишка», потому что никак не мог думать о Дреме иначе как о парне, хотя видел воочию неопровержимые доказательства.
– Он хороший солдат?
Как будто сам не знает.
– Лучше не бывает. Слабак, конечно, но нехватку силы с лихвой возмещает сметкой.
Сметку Костоправ ценил превыше всего.
– А коли так, забудем. Когда он очухается, держи язык за зубами.
С этими словами Костоправ продолжил осмотр. По правде сказать, наше открытие не было из ряда вон выходящим. В Анналах описывались случаи, когда в Отряд вступали переодетые женщины, – и обычно правда раскрывалась после их гибели.
Но все же… мне было как-то не по себе.
– Вернемся к твоим Анналам. Мне не нравится, что о тебе там говорится больше, чем об Отряде.
– Чего?..
– Я имею в виду, что ты решительно все замыкаешь на себя. Кроме отдельных фрагментов, позаимствованных из Книг Госпожи, Бадьи и Одноглазого, нет почти ничего о событиях, в которых ты не участвовал или которые не видел собственными глазами. Ну скажи на милость, какого рожна там описываются твои повторяющиеся кошмары? Здесь ты точен, а вот описания местности оставляют желать лучшего. За исключением Дежагора. Если я и могу представить себе этот край мира по твоим описаниям, то лишь потому, что видел его сам.
Как же мне хотелось вступиться за любимое детище, подвергшееся столь жестокому поруганию! Но я прикусил язык, ведь спорить на такие темы – дело неблагодарное, все равно что учить свиней пению. Меньше будешь вякать – меньше шишек набьешь. Автор должен доверять своей музе, даже если она припадочная и хромая. Кстати, нечто подобное я слышал от самого Костоправа – раза два за все эти годы. Но напоминать ему не стал.
– Кроме того, не мешало бы писать покороче.
– Покороче?
– Вот именно. Порой тебя пробирает словесный понос.
– Постараюсь иметь это в виду. Тебе не кажется, что нам не мешало бы его… ее чем-нибудь прикрыть?
Кажется, Костоправу было еще что сказать насчет моих Анналов, но он тоже испытывал некоторую неловкость. И согласился сменить тему.
– Пожалуй, ты прав. Переломов нет, важные органы не повреждены. У Госпожи вон в том сундуке лежит старая одежонка. Может, будет великовата, но…
– Вроде мы решили скрывать, что Дрема девица.
– Когда ты в последний раз видел Госпожу в платье?
– И верно, когда? – Я открыл сундук. – Хотя на ее счет нет никаких сомнений.
Костоправ что-то буркнул. Он рассматривал Дрему и хмурился.
– Новые уже износились? – спросил я.
– Вроде того, – чуть улыбнулся Старик. – Когда-нибудь поймешь.
Я кое-что выбрал.
– Не это мне хотелось услышать, командир.
– Давай, – хихикнул Костоправ, продолжая осматривать Дрему, – натяни на нее штаны, пока не вернулась моя благоверная.
Мы успели как раз вовремя. Явилась Госпожа, причем в дурном настроении.
– Я не нашла ничего полезного. Ничего! Как он?
