Один из любимых таглиосских помощников Бадьи, которого все звали Лхопал Пит, чтобы отличить от сержанта, прозванного Хусавир Пит («пит» – центральный слог одиннадцатисложного имени гуннитского божества), сообщил своему командиру о моем распоряжении навести здесь идеальную чистоту, пока я буду вести разведку за Вратами Теней. Чтобы это требование выполнить, нужен изрядный запас воды, а ее в лагере кот наплакал.
Бадья велел ему подождать, пока все хреново начальство не yнесет подальше свои аристократические задницы.
– Понял, господин. – И Лхопал Пит со своими людьми расположился неподалеку.
Им предстояло дождаться Костоправа и хорошенько пошуметь, тем самым прикрывая команду, которая подкрадется к Дреме.
– Ты прав, Тай Дэй, – промолвил я, впихнув в себя несколько ложек каши. – Даже жуки и личинки это блюдо не испортят. Дай-ка мне миску для Дремы.
И сам отнес парню порцию.
– Угощайся, малыш. – Я сунул миску ему под нос. – Но берись-ка за дело сам, осточертело кормить тебя с ложечки.
Я оглянулся – близко ли Костоправ? Уже достаточно рассвело, факелы стали лишними.
Дрема был совсем рядом. Рабочие загалдели. Уронив деревянную ложку парню на колени, я схватил его за запястья и резко дернул вниз. В тот же миг ребята, чьи шаги маскировал шум, выскочили из-за землянки. Один вцепился Дреме в волосы и потянул голову назад, а другой затолкал в рот здоровенный грязный лоскут.
Душелов пыталась сопротивляться, но мы застали ее врасплох, и она ничего не смогла сделать.
– Подарочек упакован, – доложил я Старику, когда он остановил коня рядом с нами.
– Вижу, ты намотал на нее всю веревку, что нашлась в лагере.
Душелов и впрямь выглядела жертвой излишнего энтузиазма.
– Не хочу рисковать, командир. Жаль, что ты не пригнал сюда еще одну клетку.
– Эдак я мог бы ненароком раскрыть секрет. Даже если бы знал, что ты задумал.
Госпожа остановилась позади Костоправа. На ней был шлем Жизнедава, не позволявший увидеть выражение ее лица. Не говоря ни слова, она неотрывно смотрела на свою сестру, так долго портившую ей кровь.
Душелов не сбросила обличье Дремы. Она не была прирожденным оборотнем, и смена личины давалась ей непросто. Впрочем, памятуя о прошлом, я не стал бы на это рассчитывать.
– Она останется такой, пока будет связана? – спросил я.
Госпожа не ответила. Она лишь молча смотрела.
– Как-то не хочется, – пояснил я, – чтобы она превратилась в желе и протекла сквозь веревки, едва я отвернусь.
Наверное, ее бы стоило запихать в большой кувшин. С крышкой. Жаль, что у меня его нет.
– Едва ли она способна натворить бед со связанными руками и заткнутым ртом, – рассудил Костоправ.
– Может, отрубить пальцы?
– Думаю, она будет вести себя хорошо. До поры. Правда? – обратился он к Душелов.
Та промолчала.
Она уже справилась с удивлением и растерянностью. Я даже улавливал эманации расчетливости и лукавства, словно она предвкушала нечто забавное.
– Вы тут все корчите из себя невесть каких умников, – заявил Бадья. – Может, кто-нибудь подумал, что с ней делать дальше?
– Чего? – спросил я, и вправду продемонстрировав недюжинный ум.
– Того. Клетки для нее нет, идти она не может. Или вы ее развяжете да пустите прогуляться?
Старик помрачнел.
– Сделайте носилки, – приказал он. – Ей всегда хотелось, чтобы с ней обращались как с королевой. Вот и дождалась. Мы даже приставим к ней княжескую гвардию. Лебедь, Мэзер! Ребята, вам доверена честь нести эту даму.
– Шел бы ты на хрен, – живо откликнулся Лебедь.
– Не заводись, Лебедь, – посоветовал Мэзер.
– А какого черта он собрался делать, Корди? Уволочь меня в Хатовар?
Госпожа натянула поводья. Черный конь повернулся, и она бросила взгляд на Лебедя и Мэзера. Спустя мгновение Лебедь махнул рукой:
– Ладно-ладно.
Через десять минут он уже шагал, держал носилки сзади, хотя и бранился при этом не переставая. Уж не знаю, какими словами, – я шел довольно далеко от него.
Крутой пообещал Лебедю и Мэзеру, что миль этак через несколько их кто-нибудь сменит.
Первым через Врата Теней прошел я. За мной последовал Костоправ. Вскоре он скомандовал:
– Стой. Я хочу провести опыт. Опусти наконечник копья к черной тропе.
Как только я выполнил приказ, он спешился, отцепил от плаща серебряную эмблему Отряда, приложил ее к копью, а потом встал на колени и прижал значок к черной ленте. Его колени скрипнули. Он крякнул и напрягся.
– Чем это ты занимаешься? – поинтересовался я.
– Точно не знаю. Госпожа говорит, это не помешает.
Стало быть, по этим штуковинам Тени будут узнавать нас. И не тронут. Если не наоборот. Впрочем, догадкам Госпожи можно доверять. Она занялась своим делом раньше, чем самый первый состав Отряда спустился с этой горы.
– Оставайся здесь, пока все не пройдут мимо, – распорядился Костоправ. – Каждый из наших парней должен освятить свой значок. И про себя не забудь.
Госпожа спешилась, проделала ту же процедуру, что и Костоправ, и поехала следом за ним.
Колонной по одному люди и животные проходили мимо. Наши ребята поглядывали на меня озабоченно, все прочие – угрюмо. Посмотрев, далеко ли отъехал Старик, я сказал Тай Дэю на языке нюень бао:
– Советую тебе прикоснуться к наконечнику копья, а потом к дороге. И другим тоже.
Он задумался:
– К сожалению, здесь нет дядюшки, чтобы принять решение.
– Хуже-то не будет. Возможно, это обеспечит некоторую защиту. И не надо думать, будто, поступая так, ты принимаешь на себя еще какие-то дерьмовые обязательства перед Отрядом.
Он колебался, наверняка прикидывая, не пытаемся ли мы обдурить нюень бао и навесить на них дополнительное бремя долга, но в конце концов созвал своих и, предоставив каждому делать выбор самостоятельно, сказал, что благословение копья будет защищать от Теней после захода солнца.
Многим эта затея пришлась не по вкусу.
Явился Ваше Сиятельство, погонявший перегруженных, но бесконечно покорных и терпеливых волов.
– Ты и скотину собрался благословлять? – спросил он с ехидцей, но я задумался об этом серьезно.
Вообще-то, в нашем мире Тени предпочитали нападать на людей – если таковые были доступны. Но сейчас мы пребывали в ином мире.
Тем временем нюень бао вели горячий спор, правда понизив голоса, и я не мог разобрать ни слова. В конце концов Тай Дэю это надоело.
– Пусть каждый поступает как хочет, – заявил он, после чего коснулся наконечника, похлопал ладонью по черной глади и занял место рядом со мной.
