Разлетелись черные перья.
Земля содрогнулась. В этот раз основательно. Я залег, другие ребята тоже. Животные блеяли и мычали, нюень бао что-то орали друг другу.
Подъехала Госпожа, вид у нее был совершенно невозмутимый, но бедолаге Хрипатому она дала такого пинка, что он отлетел в сторону.
– Идиот! Ты едва всех нас не угробил!
Госпожа принялась рассматривать поврежденную колонну. При этом она вовсе не походила на женщину, ожидающую неминуемой гибели.
Неожиданно она повернулась и крикнула:
– Успокойте животных! Что бы ни случилось, не дайте им выбежать из круга.
Первый же вол, который попытался удрать, пошел на ужин. Равнина всколыхнулась еще несколько раз, затем дрожь унялась.
– Эй, вы только гляньте! – раздался чей-то голос.
Даже на таком расстоянии было видно, что в маячившей впереди крепости случился обвал. Часть стены оползла. До нас донесся отдаленный гул, а над горизонтом поднялась туча пыли.
– Мать-перемать! – прокашлявшись, выругался Хрипатый. – Неужели это моих рук дело?
104
Госпожа казалась воплощением деловитости. Она раздавала четкие распоряжения. Люди засуетились, доставая с подвод предметы, в которых на первый взгляд не было никакой надобности. Дожидаясь, пока выяснится, что она задумала, я прошелся по кругу, отыскал на южной дороге отверстие и установил знамя. Вид вокруг лагерной площадки был точно таким же, как и вокруг предыдущих, – не считая оседавшей вдали пыли.
Вернувшись к Госпоже, я из-за ее плеча понаблюдал, как она свила колдовской вихрь, наполнила его ржавой пылью и послала прямо к барьеру. Соприкоснувшись с невидимой стеной, ржавчина повела себя подобно жидкости: растеклась как по стеклу.
Это позволило нам увидеть бреши в защитном ограждении – две дырки от огненных шаров.
Множество взоров, не сулящих ничего хорошего, обратилось к Хрипатому. Он зашелся в сухом кашле, но это не встретило сочувствия. Ему бы не поздоровилось, не будь люди так заняты исполнением приказов Госпожи.
Вновь появились вороны. С издевательским карканьем они облетели лагерь, а потом унеслись на север и больше не возвращались.
Способ, избранный Госпожой для того, чтобы ликвидировать смертельно опасные дыры, не отличался остроумием и изяществом. Она просто-напросто отобрала у Хрипатого его старый кожаный колет, разрезала на куски, скомкала их и заткнула отверстия, после чего использовала какие-то мелкие чары, чтобы эти затычки зацементировать. Однако, судя по всему, она вовсе не была уверена в надежности этой меры. Схватив Хрипатого за плечо, Госпожа подвела его к поврежденному месту и приказала:
– Сиди здесь всю ночь и не вздумай отползти! Если они прорвутся, твои вопли поднимут нас на ноги.
И свалила его сильным ударом. Да, Госпожу лучше не раздражать.
Возвращаясь туда, где расположился Тай Дэй, я слышал, как многие парни, прежде потешавшиеся над всеми богами мира, тихо шептали молитвы.
Так уж повелось в Отряде. Солдаты редко выказывают набожность, более полагаясь на свои клинки. В этом отношении дядюшка Дой прав.
Возможно, в былые времена Копье Страсти считалось божеством, покровительствующим Отряду, но нынче об этом никто не знал. Если и сохранились сведения, почерпнутые из летописей того периода, таглиосцы держали их в тайне.
Вообще-то, мы не были шайкой воинствующих безбожников. Просто старались вспоминать о богах пореже, возможно рассчитывая на то, что этак и они про нас позабудут.
Но в случае с Киной это не сработало. Она вспомнила о нас, когда мы еще даже не знали о ее существовании. Половина парней до сих пор не верила ни в какую Кину, но это не имело значения. Потому что Кина верила в нас.
Свежее мясо заметно повысило дух Отряда, но с наступлением сумерек настроение быстро пошло на спад. Я и сам дожидался ночи без малейшего энтузиазма.
– Тай Дэй, брат, я сейчас кое-что понял.
В ответ нюень бао лишь буркнул.
– Почти все важные события в моей жизни происходят ночью. Я даже родился ближе к полуночи, – продолжал я.
Он хмыкнул снова, но в этот раз взглянул на меня с некоторым любопытством и, возможно, с удивлением.
– Что? Это как-то связано с пророчеством Хонь Трэй?
– Нет. Но кое-что говорит об определяющих твою судьбу звездах.
Ну надо же, они там у себя на болотах тоже полагаются на астрологией. А я и не знал.
– Ладно, пойду спать. У меня был тяжелый день.
Возможно, сегодня ночью я все же сумею повидать Сари.
105
Звезды. Я пригляделся к ним, когда покинул свою плоть. Стояла ночь. Знакомая мне Тень льнула к барьеру, тогда как ее сородичи в великом множестве пытались прорваться сквозь заделанные Госпожой дыры. Хрипатый сидел на отведенном ему месте, затравленно озираясь и дрожа от страха.
Звезды над обвалившейся крепостью образовывали то самое созвездие, о котором я, помнится, говорил с матушкой Готой. Оно было видно целиком. Странно, почему я не заметил его прошлой ночью? Может, из-за туч?
В последнее время я видел – или не видел – многое вокруг себя избирательно. И об этой странности стоило поразмыслить.
Мне показалось, что крепость на юге осветилась изнутри. Впрочем, свечение тут же исчезло, – возможно, я просто видел звезду. Подумывая о том, чтобы двинуться вперед, я переместился к ведущей на юг дороге и обнаружил, что она перекрыта призраками. За спиной тех троих, которых я уже видел раньше, смутно угадывались десятки других. Все вместе они были гораздо сильнее, и мой приказ убраться подействовал на них не сразу.
Они жестикулировали и, кажется, пытались что-то произнести, хотя сквозь безобразные маски не проникало ни звука. Не приходилось сомневаться в их желании передать какое-то сообщение.
Возможно, они старались предостеречь нас.
Я не двинулся по южной дороге, решив вновь обойти лагерь. Пути на восток и запад оставались открытыми. С опаской прошел по каждому из них небольшое расстояние. Они были отчетливо видны и казались вполне вещественными, но мне не хотелось, чтобы дорога подо мной исчезла, пока я в мире духов. Я вернулся к Отряду, а потом, поразмыслив, направился на север. Стоило посмотреть, что происходит в обычном мире.
Окрестности Вершины превратились в сонное царство. Даже часовые дремали. Заметив знакомые физиономии, я их запомнил – на всякий случай.
Гоблин с Одноглазым храпели в моей землянке под Вратами Теней. Гота не спала, но сидела с закрытыми глазами, бубня молитвы. У нее была молитвенная шаль, вроде тех, что в ходу у некоторых гуннитских сект, но Гота держала ее сложенной на коленях и время от времени пробегала по ней пальцами, словно читая что-то ощупью. Она бормотала без передышки, но так быстро, что я ничего не смог разобрать, даже когда подобрался совсем близко.
