Близился закат, когда я проскочил через Врата Теней, устремляясь на юг. Меня неудержимо влекло к Сари, но я не хотел бы находиться рядом с ней в тот миг, когда Тени доберутся до моей плоти.
Сам не знаю, что привело меня к столь причудливому умозаключению, но мне казалось, что в момент смерти я должен пребывать в своем теле. В противном случае я бы стал вечно блуждающим призраком. Если уже не стал.
На середине дороги я повстречал Душелов. Сидя на коне Госпожи, она бешеным аллюром неслась на север. Конь Костоправа скакал следом столь же стремительно. Всадник зарылся лицом в гриву огромного жеребца, но его выдавали вьющиеся золотистые волосы. Не добившись взаимности от одной женщины, он переметнулся к другой, к ее младшей сестре.
Лебедь, Лебедь, ты обрек себя на проклятие из-за этой полоумной суки!
Поскольку я был уверен, что конь увидит меня, я преградил Душелов путь. Мой собственный конь, той же породы, был способен меня увидеть. Я надеялся хотя бы испугать негодяев.
Конь увидел. И проскакал сквозь меня. Должно быть, эти зверюги не боялись призраков.
– Засранец! – закричал я, налетая на скакавшего следом Лебедя. – Подлый предатель!
Кто, кроме него, мог развязать Душелов?
Как ей удалось его охмурить?
Раздавленный неудачей, я продолжил свой путь на юг. Казалось, вся равнина эхом вторит издевательскому смеху колдуньи. Она победила. Спустя века все-таки победила. Душелов одолела свою сестру, и теперь весь мир стал ее игрушкой.
Тьма сгущалась. Торопясь, я пролетел над разрозненными группами людей, спешивших на север в безнадежной попытке спастись. Меньше половины отряда, вышедшего на разведку! Среди них было лишь двое достойных упоминания – Синдав и Бубба-До. Пантеры нигде не видно.
Когда мне наконец удалось добраться до щели, ведущей в тронный зал, она оказалась законопаченной тряпками и камнями.
Кто-то решил, что Тени не смогут преодолеть эту преграду. Не иначе как Плетеный Лебедь. Душелов прекрасно знала о способности Теней проскальзывать хоть в игольное ушко. Ведь она стала их Хозяйкой.
Лебедь не замуровал трещину наглухо. А где может просочиться Тень, могу проскользнуть и я.
Голем, или как его там, по-прежнему висел над краем сияющей бездны. Я облетел зал и ощутил нечто близкое к панике. Моего тела в помещении не было. Там вообще не было никаких тел. Оставалось лишь закрыть глаза, чтобы плоть сама притянула меня к себе.
Я должен был это предвидеть, должен был догадаться. Ведь так долго один лишь я не был связан узами времени. И всякий раз, попадая сюда, видел лица, казавшиеся знакомыми.
Я еще не вернулся в свою плоть, но обнаружил, что нахожусь в знакомой пещере оледенелых старцев. Я сидел в самом конце шеренги, положив на колени знамя. Наконечник гудел, словно напевая какую-то таинственную песнь. Тут были все, кто пробрался через пролом в тронный зал: ребята из Старой Команды, нюень бао, Корди Мэзер, Нож, Прабриндра Дра, Иси и Очиба. Все обведенные вокруг пальца болваны, включая Госпожу и Старика. Эти двое держались за руки, склонив головы друг к другу. Душелов улучила-таки минутку, чтобы посмеяться над ними напоследок. Госпожа пылала яростью. Уже во второй раз она оказалась погребенной заживо. И второй раз делит могилу со своим мужем.
Старик источал отчаяние.
Как и все остальные. Таково было бесславное завершение великой мечты.
Я пролетел по пещере, лавируя между сталактитами и сталагмитами, паутиной и кружевом льда. Направляясь туда, где задолго до появления Вольных Отрядов отчаявшиеся, загнанные приверженцы Кины сокрыли ее священные Книги Мертвых от грозного и непобедимого воителя Райдрейнака. Книги не достались ему. Но не выжили и дети Кины, которые могли бы вернуть их в мир.
Все обернулось плохо, но могло быть гораздо хуже, если бы зловещие Книги нашла и забрала себе Душелов. Этого не случилось. Нетронутые, открытые на начальных страницах, Книги покоились на аналоях.
Я поспешил назад, к товарищам. Некоторые из них ощутили мое движение и сосредоточили на мне свой гнев. Может, это и хорошо.
Воды спят, – послал я им свою мысль.
Все в этой пещере пребывали в каком-то магическом оцепенении. Я же был пойман лишь в ловушку собственной плоти, возможно, потому, что в решающий момент мой дух пребывал в ином месте.
Воды спят.
Может, Душелов и есть сама Тьма, но и она способна учиться.
Воды спят, но враг не дремлет никогда.
В ночи, когда больше не завывает ветер, продувающий крепость более древнюю, чем равнина, существовавшая прежде, чем прошел первый Отряд, камень шепчет. Камень растет. Камень выбрасывает побеги. Каменные почки распускаются каменными цветами. Тысяча колонн поднимается там, где до этого не было ни одной. Лунный свет заливает равнину, высвечивая письмена, запечатлевшие память о павших. Это – своего рода бессмертие.
