– Он нас пока не слышит. Но хуже уже не будет, только лучше. Мы перевалили через гребень. Лишь бы только он сам не захотел остаться…
Мне удалось открыть глаз.
Вокруг было темно. Совершенно незнакомое место, но это, конечно же, дворец в Трого Таглиосе. Мое жилище… Я больше нигде не встречал построек из такого камня. И ничего удивительного в том, что можно не узнать часть дворца, находясь в ней. Все таглиосские князья во время своего правления хоть малость, да пристраивали. Вероятно, лишь придворный колдун, старик Копченый, изучил дворец до последнего закутка. Но Копченого с нами больше нет. Не знаю, куда он пропал несколько лет назад, после того как его едва не сожрала сверхъестественная тварь. И это хорошо, потому что как раз тогда мы узнали, что он завербован Длиннотенью, служит Хозяевам Теней.
Я удивлялся самому себе. Несмотря на головную боль, вполне годящуюся в праматери всех похмелий, мое сознание вдруг сделалось кристально ясным.
– Капитан, он открыл глаз.
– Мурген! Слышишь меня?
Я проверил, действует ли язык. Из моих уст исторгся невнятный лепет.
– Это был очередной приступ. Мы провозились с тобой два дня. – Голос Костоправа звучал холодно, словно я нарочно противился возвращению. – Ладно, Гоблин, процедуру ты знаешь; пусть встанет и походит.
Я вспомнил, что уже несколько раз все это проделывал. Сейчас в голове не царил такой сумбур и легче было отделить прошлое от настоящего.
Гоблин схватил меня за правую руку, а Костоправ обнял за пояс слева. Рывок – и я на ногах.
– Я помню, что надо делать.
Они не разобрали моих слов.
– Ты точно вернулся? – спросил Гоблин. – Не провалишься снова в прошлое?
Я кивнул, и это получилось хорошо. Может, попробовать язык глухонемых?
– Опять Дежагор? – спросил Костоправ.
В моем разуме мысли связались друг с другом. Пожалуй, этих связей стало даже больше, чем нужно. Я еще раз попытался говорить:
– Та же ночь… Снова… Чуть позже…
– Опускай, он уже почти в порядке, – сказал Костоправ. – Мурген, ты и теперь не уловил никаких намеков? Нет ли хоть малейшей зацепки, чтобы мы смогли вытащить тебя из замкнутого круга? Ты нужен мне здесь. Постоянно.
– Ничего. – Я умолк, чтобы перевести дух. В этот раз я приходил в себя быстрее. – Даже не понял, когда это началось. Просто внезапно оказался там, словно полтергейст меня затащил, и не было мыслей о будущем. А через некоторое время стал Мургеном, просто Мургеном, и никаких тревог и неправильностей, как сейчас.
– Что еще за неправильности?
От неожиданности я вздрогнул и обернулся. В комнате, словно из-под земли, возник Одноглазый. Занавеска, скрывавшая половину комнаты, еще колыхалась.
– А?
– Что за неправильности ты имеешь в виду?
Я сосредоточился и понял: сам не знаю, что имел в виду.
– Непонятно. – Я покачал головой. – Ускользнуло… Где я? То есть когда?
Костоправ обменялся с колдунами многозначительными взглядами и спросил:
– Помнишь рощу Предначертания?
– Еще бы! – Меня снова пробрал холод, и тут я понял нечто очень важное: никаких воспоминаний о прежних посещениях этой комнаты у меня нет, хотя должны быть.
Значит, я все еще в прошлом. Только не в столь далеком – ведь от Дежагора меня отделяют годы.
Тогда я попытался вспомнить будущее. И вспомнил слишком много. Эти воспоминания заставили застонать.
– Может, его еще поводить? – предложил Гоблин.
Я покачал головой:
– Нет, я в норме. Давайте подумаем. Сколько времени прошло между этим приступом и предыдущим? И сколько – с тех пор, как мы вернулись из рощи Предначертания?
– Вернулся ты три дня назад, – сообщил Костоправ. – Я велел тебе доставить пленных во дворец. Ты их повел – и потерял тенеплета по пути, при обстоятельствах столь загадочных, что я приказал всем братьям Отряда повысить бдительность.
– Да старый он был, – сказал Одноглазый. – Просто окочурился с перепугу. Никаких загадок.
Головная боль не проходила. Я помнил те события, но столь же смутно, как и все, что происходили незадолго до прежних припадков.
– Я почти забыл, что там было.
– Краснорукий обманник был доставлен целым и невредимым. Тем же вечером мы собирались его допросить. Но ты, вернувшись к себе и едва переступив порог, отключился. Твоя теща, дядя, жена и шурин это подтвердили – наверное, в первый и последний раз обойдясь без свары.
– Да, не похоже на них. Старуха, в точности как Одноглазый, по любому поводу спорит, лишь бы последнее слово осталось за ней.
– Эй, Щенок…
– Заткнись, – оборвал Одноглазого Костоправ. – Словом, ты просто упал и окаменел. С твоей женой случилась истерика, а шурин прибежал ко мне. Мы перенесли тебя сюда, чтобы не волновалось твое семейство.
Волновалось?! Да эта бражка и слова-то такого не знает! Кроме того, я считал «моим семейством» только Сари.
– Открой-ка рот, Мурген. – Гоблин повернул мою голову к свету и заглянул в рот. – Повреждений нет.
Я знал, о чем они думали. О падучей. Я и сам ее боялся и расспрашивал о ней всех, кого мог, но еще ни один эпилептик не уносился в прошлое во время припадка. Тем более в такое прошлое, которое слегка отличается от того, что уже прожито мною.
– Говорю же: это не болезнь! – рявкнул Костоправ. – Ответ – в области магии, и когда ты наконец его найдешь, со стыда сгоришь оттого, что не понял этого раньше!
– Найдем, – пообещал Одноглазый. – Было бы что искать.
Это заставило меня подумать о том, какие еще козыри припасены у него в рукаве. Тут я смекнул, что уже должен бы это знать, ведь мне вскоре скажут. Однако не мог ясно вспомнить эту часть будущего – не за что было ухватиться.
Иногда мне жутковато быть мной.
– Тот безголовый снова там был? – спросил Костоправ.
Сообразив, о ком он, я ответил:
– Да, Капитан. Только не безголовый, а безликий. Голова-то у него на месте…
– Возможно, это он – причина твоих неприятностей, – предположил Одноглазый. – Если вспомнишь любые детали внешности или вообще хоть что-нибудь, сразу рассказывай. Не будет меня рядом – записывай.
– Я не желаю, чтобы подобное произошло с кем-нибудь еще, – заявил Костоправ. – Как мне вести кампанию, если люди будут вот так выпадать на несколько дней?
Я был уверен, что ни с кем другим такого случиться не может, но промолчал. Иначе станут выспрашивать, а мне это сейчас ни к чему.
– Не найдется ли чего-нибудь от головной боли? Она как при похмелье.
– Раньше так же бывало? – оживился Костоправ. – Ты об этом не говорил.
