Он переврал большинство названий пройденных нами мест. Я что смог привел в соответствие с нормой, прикидывая, где могло происходить описанное, и сверяясь с картами.
Осенью третьего года пребывания нашего в Таглиосе наш Капитан решил послать Хусавирский полк в Пребельбед, где Прабриндра Дра вел кампанию против шайки мелких тенеземских князьков. Я с несколькими товарищами по Отряду получил приказ следовать с ним, дабы послужить ядром нового полка. Изменник Нож также был в тех краях.
Полк проследовал через Ранджи и Годжу, Джайкур и Кантиль, затем миновал Бхакур, Данджиль и прочие недавно взятые нами города, пока, по истечении двух месяцев, мы не нагнали князя в Прайпурбеде. Здесь от полка отделилась половина для сопровождения военнопленных вкупе с трофеями назад, на север. Прочие направились на запад, к Ашарану, где и подверглись неожиданному нападению Ножа, из-за чего пришлось нам завалить ворота и сбросить со стены многих туземцев, так как те могли оказаться пособниками врага. Благодаря моему таланту нам удалось продержаться, невзирая на то что необученными войсками овладела паника.
В Ашаране мы обнаружили большие запасы вина, и это помогло нам скоротать долгие дни осады.
По прошествии нескольких недель люди Ножа начали разбегаться, не в силах более терпеть холод и голод, и тогда он решил отступить.
Зима выдалась студеная. Мы провели ее в великих страданиях, вынужденные зачастую угрожать туземцам, дабы нас снабжали достаточным количеством провизии и топлива. Князь вел нас вперед и вперед, стараясь избегать тяжелых боев по причине неопытности личного состава полка.
В Мельдермае я и еще трое, выпив вина, опоздали к выступлению полка. Почти сто миль пришлось нам странствовать, рассчитывая лишь на самих себя и ежечасно рискуя быть схваченными. Однажды мы, после ночлега в доме местного аристократа, взяли из его конюшни четырех лошадей и в придачу толику бренди. Аристократ сей обратился с челобитной к князю, и лошадей пришлось вернуть.
Неделю мы провели в Форнгоу, а затем князь приказал нам отправляться на юг, к Верхнему Нангелю, где нам предписывалось присоединиться к четвертому кавалерийскому полку, оттеснявшему шайку Ножа в каньон Рудераль. Однако, прибыв на место, мы обнаружили там всего лишь дряхлых старух и полное отсутствие всякой еды, за исключением гнилой капусты, причем большую часть ее крестьяне зарыли в землю, перед тем как сбежали.
Тогда мы отправились в Силур по Балихорской дороге и там, в лесу, набрели на таверну, устроенную совершенно по северному образцу, где некая враждебная ведьма, пользуясь тем, что мы были не совсем трезвы, пыталась науськать на нас ядовитых жаб.
На следующий день мы были вынуждены пройти пешком несколько миль по болотам, подтаявшему снегу и холодной раскисшей земле в низине, где из земли бьет горячий ключ, предохраняющий все вокруг от замерзания. Затем мы вышли к крепости Трасиль, где полк, собранный из бывших тенеземских солдат, осаждал своих трасилийских собратьев. Осада началась давно, поэтому нам было трудно добывать в окрестностях провиант, даже за плату.
Там я три дня проработал в полевом лазарете. Из-за ударивших холодов пришлось лечить множество обмороженных. Холод убивал даже больше солдат, чем противник.
От Трасиля мы с личной гвардией князя отправились к Мелопилю и осадили крепость местного царька, возвышавшуюся на острове посреди озера. По причине страшного мороза лед оказался толст, и всякий раз, когда мы пытались наступать, пущенные противником снаряды мчались к нам, скача по оному.
Тенеземцы вкупе со многими нашими братьями гибли под залпами поднятых на стены баллист, пока гарнизон закрывал ворота. Затем из Тенелова на своем ковре прилетел Ревун, и убийственные чары обрушились на нас, словно молнии в грозу, вынудив обратиться в бегство. Многие солдаты были настигнуты врагом.
Через две недели поступил приказ идти на соединение с силами, осаждавшими Рани-Орталь. По пути мы обнаружили немного вина, что привело к серьезным неприятностям: пока мы спали, туземцы похитили наши вьюки.
Силы обеих сторон собрались отовсюду, и я уже опасался, что не миновать большой битвы. У стен Рани-Орталя мог появиться Ревун.
После того как город был взят в кольцо, противник предпринял несколько атак на наши брустверы и траншеи, что стоило ему огромных потерь. Через две недели, в самом начале весны, мы предприняли внезапное ночное наступление, и удалось подвести осадные машины вплотную к стене. Солдаты убивали всех на своем пути, столь озлоблены они были и столь напуганы ночной темнотой. Взобравшись на стену, они сбросили даже женщин и детей.
Затем из Тенелова на ковре примчался Ревун с небольшим роем Теней, что вынудило нас оставить все захваченное.
С восходом солнца Ревун и Тени удалились, и Прабриндра Дра собственной персоной вышел вперед, дабы сказать врагу, что к вечеру мы снова пойдем на штурм и на этот раз никто не получит пощады. Однако штурм не состоялся, так как вражеский царек решил попытать счастья в союзе с Таглиосом. Городские ворота распахнулись, и город был отдан солдатам на одну ночь, но им запрещалось иметь при себе любое оружие, кроме кинжала.
Почвы в тех местах весьма скудны, и урожаи даются туземцам нелегко. Обычная их пища весьма груба: капуста и корнеплоды, а из злаков – рожь.
В течение месяца мы стояли гарнизоном в Трутельваре, где я подружился с сыном домовладельца, мальчиком одиннадцати лет. Он был смышлен, однако невежествен как в религии, так и в грамоте. Его отец сообщил, что Хозяева Теней запретили религиозную практику, заодно с образованием, во всей своей империи, а за выдачу книг, особенно старых, объявили вознаграждение. Доставленные книги немедленно сжигались наряду с продолжавшими отправлять требы жрецами, за поимку коих также полагалась награда. Должно быть, Ножу такой закон пришелся очень по вкусу.
Месяц спустя полку было приказано возвращаться в Джайкур – Госпожа собирала армию для летней кампании на востоке. В Джайкуре я оставил полк и продолжил путь на север, к Таглиосу, где и был с великой радостью принят моими старыми друзьями по Черному Отряду.
Описание этой «кампании» оказалось самым подробным и содержательным из всего бумаготворчества Одноглазого. В прочих фрагментах события излагались куда менее связно и осмысленно.
33
Краснорукий пленник ждал нас в помещении, якобы надежно защищенном от всякой подглядывающе-подслушивающей волшбы. Одноглазый, по его уверениям, сотворил такие крепкие чары, что сама Госпожа в свои лучшие годы не сумела бы их преодолеть.
– Прошлое Госпожи меня в данном отношении не волнует, – буркнул Костоправ. – Чего не скажешь о настоящей Душелов. Она залегла на дно, но вряд ли далеко отсюда и наверняка желает знать все, что здесь происходит. А еще меня беспокоит Ревун, у него большущий зуб на Отряд.
– Да все в порядке, говорю тебе, – настаивал Одноглазый. – Сам Властелин сюда не прорвется.
– Вот то же самое и Копченый думал о своем логове.
