Могаба взглянул на Сингха, призывая высказаться, но тот удержал язык за зубами.
– К сожалению, – продолжал Могаба, – доставляемые обманниками сведения с каждым разом все менее достоверны. Противник весьма преуспел в деле уничтожения их культа.
Остальные продолжали хранить молчание.
Могаба продолжал:
– Госпожа с Костоправом очень рьяно взялись за шпионов. Уверен, скоро они сделают свой главный ход.
– Сейчас зима, – возразил Длиннотень. – Моим врагам спешить некуда. Они намерены заклевать меня до смерти. Сколько бы войск ни набрал этот так называемый Освободитель, сколько бы оружия ни запас, ему все будет мало.
Тут он, пожалуй, прав: Капитан слишком увлекся накоплением сил.
Подавив рвущийся из горла крик, к компании присоединился Ревун:
– Рабочие команды противника вымостили дорогу, связывающую Таглиос со Штормгардом. Почти закончена такая же дорога между Штормгардом и Тенесветом.
Тенесвет стоит в самой густонаселенной и богатой части Тенеземья, почти в ее центре. Раньше там правил Тенекрут. Номинально город с окрестностями оставался подвассален Длиннотени. Однако нашим солдатам никто не мешал тянуть к нему дорогу.
Я даже недоумевал. Для стратегических замыслов Костоправа такая дорога не требовалась. Он не намеревался осаждать Тенесвет. Это далеко, и у нас бы там увязло слишком много людей.
Могаба помрачнел:
– Нас теснят повсюду. Что ни день, то сдача еще одного города или деревни. Во многих местах население прекратило сопротивляться. Наивно надеяться, что Костоправа с Госпожой остановит время года.
Длиннотень обратил свою жуткую маску к Могабе, и тот содрогнулся.
– И что же ты сделал, генерал, чтобы затруднить им проведение крупной кампании?
За пределами своей страны армия живет на подножном корме. Провизией и фуражом надолго не запасешься.
– Очень немногое, – ответил Могаба, не выказывая ни малейшего раскаяния. – Я выполнял приказы. И наши враги, безусловно, были осведомлены об их содержании.
– Что?! – вспылил Длиннотень.
– Они рассчитывали, что я не сдвинусь с места. – Могаба снова взглянул на Сингха, и тот неохотно кивнул. – Построили свою стратегию на том, что я буду защищать определенный пункт. Твой приказ не позволил мне сделать так, чтобы им пришлось дробить силы, отражая атаки со всех возможных направлений. Нож не станет в одиночку тупить свой меч. Деревни сдаются, потому что знают: помощи не будет. Я могу перебить этих глупцов по отдельности и довольно быстро, но для этого необходимо тайно от противника изменить стратегию.
«Ну, тайно вряд ли получится», – подумал я, радуясь тому, что у нас есть Копченый.
– Нет! – Затрясшись, Длиннотень с заметным усилием повернулся к югу и устремил взор на равнину из сияющего камня. – Мы обсудим военные вопросы наедине, генерал.
Ревун испустил ужасный вопль, граничивший с насмешкой. Сингх, едва ли не вниз головой, нырнул в люк, ведший на винтовую лестницу. Его презрение к господину было очевидным для всех, кроме самого Длиннотени – хотя тому, похоже, было все равно. В его глазах этот душила лишь самую малость превосходил полезного муравья. Да и все мы были для колдуна чем-то вроде докучливой мошкары.
Последней, смерив Длиннотень холодным взглядом, ушла девочка. Ее глаза казались древними и недобрыми, словно само время. Жуткое создание, что ни говори.
Интересно, что подумал Старик, когда увидел ее? Если вообще осмелился посмотреть.
– Они думают, я сам не ведаю, что творю, – сказал Длиннотень.
– Мои войска потеряли все завоеванное, – ответил Могаба. – А теперь они теряют и боевой дух.
– Наверное, так и есть. Но в каком бы направлении ты ни атаковал, это лишит тебя моей защиты. После гибели товарищей мне уже не дотянуться так далеко, как прежде. Рискнул бы ты встретиться с вражеским колдовством без моей поддержки?
Могаба хмыкнул, глядя на сияющее плато.
– Ты считаешь меня трусом, генерал, потому что я не склонен недооценивать эту угрозу?
– Это действительно серьезная угроза. И я высоко ценю твою помощь. Тем не менее я могу сделать немало. Нож, которому ты позволил частные операции, одержал громкие победы. Он неоднократно доказывал, что таглиосцы теряются, если ударить в слабое место.
– Ты доверяешь Ножу?
– Больше, чем прочим. Ему, как и мне, некуда бежать. Однако полностью я не доверяю никому. Особенно нашим союзникам. И Ревуна, и обманника привели к нам отнюдь не симпатии.
– И то верно. – Длиннотень, похоже, смягчился. – Я должен объясниться, генерал.
Удивление Могабы ясно показывало, что это из ряда вон выходящий случай.
– Плато вовсе не держит меня взаперти. Я могу ненадолго покинуть Вершину и при необходимости это сделаю. Охрана Врат Теней свежа, сильна и надежна, и я ее полностью контролирую. Но если решу выбраться отсюда, мне придется действовать тайно.
Могаба снова хмыкнул.
– А здесь я пребываю постоянно лишь потому, что в игре есть участники, которые не любят находиться на виду.
Могаба нахмурился. Я тоже не понял.
– Ревун принадлежит к клану, некогда известному как Десятеро Взятых.
– Я знаю.
– Грозотень тоже прошла эту школу рабства. Ее соученицей была сестра Сеньяк, носившая прозвище Душелов.
– Вроде мы с ней встречались.
– Да. При Штормгарде. Она тебя там изрядно оконфузила.
На самом деле это была Госпожа. Или нет?
Могаба кивнул. Удивительно. Похоже, с годами он научился держать норов в узде.
– Несколько лет тому назад мы с Ревуном допустили промашку. Мы захватили Душелов, будучи уверены, что это ее сестра. Она в то время изображала из себя Сеньяк, так что обознаться было несложно. В суматохе, поднявшейся позже, ей удалось бежать. И хотя обращались мы с ней без жестокости, она почему-то держит на нас зуб. И с тех пор вредит нам и ждет возможности нанести мощный удар.
– Думаешь, в твое отсутствие она может посетить Вершину и оставить дверь незапертой?
– Верно.
Ха! Трудненько представить взломщика, которому удастся проникнуть в эту невероятную крепость.
Могаба вздохнул:
– Значит, нравится мне это или нет, все решится на равнине Чарандапраш.
– Да. И ты победишь?
– Конечно. – Самоуверенности Могаба не растерял. – Если Костоправ не изжил своего порока, имя которому – мягкость.
– Как понимать тебя?
– Он прячет лицо под сотней масок. Мягкость может оказаться одной из них.
– Значит, ты неравнодушен к этому человеку, хоть и желаешь избавиться от него?
