Все это очень характерно для жизни низов и в условиях жуткой перенаселенности. Не хотел бы я быть таглиосцем низшей касты.
К счастью, громилы Одноглазого меня не заметили. Видимо, против магического шпионажа они были бессильны. Я юркнул внутрь. Пожалуй, Одноглазому не стоило утруждаться: Длиннотень больше не мог посылать своих лазутчиков так далеко. Конечно, это не относилось к Ревуну, способному незаметно подобраться к нам, когда ему вздумается.
Выслеживание Ревуна было одной из моих постоянных задач.
Рабочие занимались обычными вещами: ковали и обтачивали наконечники для стрел, прилаживали оперение к древкам. Строили метательные машины. Пытались наладить массовое производство легких пехотных доспехов из ваты, которые, несомненно, будут просто выброшены. Жарко в них и неудобно, особенно в бою.
В мастерской стеклодувов трудились две дюжины человек, и большинство из них изготовляли узкие бутылочки. Взвод подмастерьев поддерживал огонь, плавил кварцевый песок и относил остывшую продукцию к плотникам, которые упаковывали ее в ящики с опилками. Некоторые ящики грузились в большие фургоны дальнего следования, но большинство отправлялись в гавань.
В конторе Одноглазого висела большая грифельная доска. Сверху по-форсбергски были написаны требуемые цифры: пятьдесят тысяч бутылок, три миллиона стрел, пятьсот тысяч дротиков, десять тысяч кавалерийских пик, десять тысяч сабель, восемь тысяч седел. Мечей коротких, пехотных, – сто пятьдесят тысяч.
Некоторые числа казались нереальными, и, конечно, в одиночку арсенал Одноглазого их бы не достиг. Но производство шло на всех таглиосских землях – чаще всего в простых деревенских кузницах. Главной же обязанностью Одноглазого было следить за ходом работ. По-моему, это все равно что назначить лису сторожем при курятнике.
В списке также упоминались фургоны, тягловый скот и сотни барок со строевым лесом. Это я еще мог понять. Но пять тысяч коробчатых змеев в разобранном виде, размером двенадцать футов на три?! При каждом – тысяча футов бечевы?! Сто тысяч ярдов шелка в тюках шестифутовой длины?!
Откуда он все это возьмет?
Я отправился поглядеть, что еще приготовлено для Могабы и его дружков.
Я видел учебные лагеря, где наши ударные части готовились к любым мыслимым условиям и задачам. Дальше, на юге, Госпожа проводила собственные мероприятия, создавая войска, способные вести наступательные действия при помощи колдовства.
На таглиосских землях ею были найдены все, кто обладал хоть малейшим магическим даром. Госпожа обучала их ровно настолько, чтобы от них был прок в операции, целей которой я не мог понять, сколько ни старался.
Как заметил Длиннотень, она очистила таглиосские земли от бамбука. Из него нарезали хлысты одинаковой длины, а после раскаленным металлическим стержнем выжигали перемычки. Получившиеся трубки наполняли пористыми цветными шариками, изготовлением которых занимались слабосильные колдуны Госпожи.
Войско Костоправа занималось дымовыми смесями и зеркалами. Это чтобы сбить противника с толку, и пусть он зря растрачивает ресурсы на ошибочных направлениях. Но пока что все это здорово сбивало с толку меня.
Госпожа спала еще меньше, чем Капитан, а тому редко удавалось отдохнуть пять часов за ночь. Увы, одного напряжения сил не всегда достаточно для победы – иначе бы я считал, что она уже у нас в кармане.
И Госпожа, и Старик столько всего скрывают, что я даже спустя все эти годы не понимаю их образа мыслей. Они крепко любят друг друга, но очень редко выказывают свою любовь. Они хотят вернуть дочь и отомстить обманникам, но никогда не говорят о девочке прилюдно. Костоправ решил отвести братьев в таинственный Хатовар и выяснить происхождение Черного Отряда, однако давно перестал об этом упоминать.
Кажется, оба они живут только войной.
Я вернулся в мастерские Одноглазого. Не хотелось надолго расставаться с Копченым – я понимал, что по возвращении найду свое тело измученным голодом и особенно жаждой. Разумнее всего пользоваться Копченым с частыми перерывами для подкрепления сил. Однако в путешествии трудно вспомнить об этом, особенно когда на собственном срезе бытия тебя ждет столько боли.
В этот раз я обнаружил помещение, раньше мною не замеченное. Там рабочие-веднаиты неспешно расхаживали среди десятка керамических котлов. Некоторые подходили с ведрами, чтобы из них аккуратно, кружка за кружкой, подливать в котлы жидкость. Готовилась эта жидкость в чане – ее помешивал специально приставленный человек, когда не подливал воды и не подсыпал белого порошка.
Ничего особенного в котлах не наблюдалось. Жидкость капала из стеклянного краника в большой глиняный кувшин. Едва тот наполнялся, его закупоривали, осторожно относили в отдаленное хранилище и ставили на полку. Ставили, в отличие от винных кувшинов, горлом вверх. Вот что странно: лампы в помещении горели необычайно ярко.
Приглядевшись к содержимому одного из котлов, я обнаружил, что на поверхность поднимаются крохотные пузырьки, а на самом дне находятся многочисленные короткие прутья, покрытые серебристо-белым веществом. Еще на дне котла лежало несколько стеклянных чашек без ручек. Рабочий в перчатках, пользуясь керамическими инструментами, подвел чашку под прут и собрал в нее серебристый налет. Управившись с этим делом, он при помощи деревянных щипцов вынул чашку из котла. Нес он ее с великой осторожностью, но все же споткнулся на ровном месте.
Серебристо-белый налет, войдя в соприкосновение с воздухом, ослепительно вспыхнул.
Что ж, пора возвращаться. Нужно поесть. Довольно скоро придется собирать манатки – мы выступаем на юг. Следующим этапом войны станет всеобщий сбор.
91
Вернулись Масло с Крутым, потеряв уйму времени на последнем отрезке реки. Ожидалось, что эта часть маршрута будет самой легкой, а она преподнесла бесчисленные препятствия. Они укрылись на том же прибрежном шадаритском складе, где я держал пленных, захваченных в роще Предначертания.
Одноглазый пришел ко мне домой, и мы направились к реке. Нас уже поджидал Старик. Надо же, если захочет, все дела может бросить.
– Ты в порядке, Мурген?
– Справляюсь.
– Он слишком много времени провел с Копченым, – сказал Одноглазый. – А это здоровья не прибавляет. Взглянешь на ребят?
Колдун имел в виду Масло и Крутого, хотя на складе вынужденно присутствовали и все остальные участники экспедиции, крайне недовольные тем, что им не дают воссоединиться с семьями. Это после трехлетней-то разлуки.
Ни Масло, ни Крутой с виду не изменились. Я обнял их:
– Ну, ребята, я уж и не чаял вас увидеть. Думал, кончилось ваше везение.
– Почти кончилось, Мурген. Очень много мы его растратили.
– Ладно, рассказывайте, – вмешался Старик. – Что вас задержало?
– Ну рассказывать-то почти не о чем.
