Захотелось сказать Костоправу, что мы всего-то-навсего Черный Отряд. То бишь банда отщепенцев, не способных зарабатывать на жизнь ничем иным, кроме наемничества. Последнее время обмениваемся тумаками с какими-то странными личностями, которыми без нас еще сто лет никто бы не заинтересовался. Мы связаны понятиями чести, потому что дали слово, да вдобавок душилы похитили ребенка нашего командира. Вот только про спасение мира – не надо.
Я очень боялся, что Старик превратится в кого-нибудь вроде Длиннотени, Могабы, Ревуна, Кины и прочих дьяволов нашего времени. Одна из прямых обязанностей летописца – напоминать Капитану, что он никакой не полубог. Только вот разучился я это делать. Черт побери, я даже дядюшку Доя осадить не могу, когда он заводится!
– Мне нужна зацепка, Крутой, – сказал Костоправ. – Очень нужна. Ну скажи, что ты вернулся не с пустыми руками. Скажи же.
– Семена вот Мургену привез…
– Твою же мать!
– Лучшее, что нам предложили чиновники, – выяснить судьбу уцелевших из Круга Восемнадцати.
А это уже интересно!
Костоправ остановился и взглянул на меня, словно я мог что-то объяснить. Я заметил, что сосредоточенности в его взгляде больше нет. Он вспоминал битву при Чарах.
Мятежный Круг Восемнадцати собрал огромные армии, чтобы свергнуть Госпожу. Та решающая битва стала самой кровавой за всю историю мира.
Кругу не удалось победить.
– Мы убили Твердеца и Загребущего, – сказал Старик. – А Шепот Госпожа сделала Взятой. Минус три…
– Большинство пропало без вести, когда мы вздули мятежников, – заметил я.
Это «мы» вызвало улыбки у Масла, Крутого и Старика. Мне тогда было лет двадцать, а о Черном Отряде я и знать не знал.
– Мы поработали на совесть, Капитан, – сказал Крутой. – Хотели допросить бывших мятежников – и ни одного не обнаружили. Не удалось узнать даже имена семерых из Восемнадцати. Но в Башне нашлись люди, служившие тогда младшими офицерами. Они утверждают, что своими глазами видели гибель всего Круга, за исключением колдуна по имени Балабол, тех, кто стал Взятыми, и одного из безымянных.
– Балабол… – Костоправ снова пошел по складу. – Помню такого, но только имя. Мы были у Лестницы Слез, когда пришла весть, что Балабол окружен на востоке. Мы тогда занимались Твердецом… Даже не скажу, упомянул ли я этого Балабола в Анналах.
Ха! Вот отличная возможность показать себя!
– Упоминал. Одной фразой. Так и написал, что Шепот взяла Ржу, а Балабол окружен.
– Шепот?.. Да. Она совсем незадолго до этого стала Взятой. Госпожа должна знать, что там было между ними.
– Балабол оказался женщиной, – вспомнил Крутой. – А Длиннотень кто?
Костоправ сдвинул брови.
– Он никогда полностью не раздевался, – сказал я, – но я совершенно уверен, что мужик. Физически.
Старик метнул в меня острый как кинжал взгляд. Черт побери! Но таглиосцы куксились в дальнем углу, никто из них не слышал моих слов. Впрочем, Крутого тоже нет в списке посвященных. Я поспешил исправить оплошность:
– Но во плоти его видел только Копченый. А он не рассказывает…
– Он еще не подох? – удивился Крутой.
– Еле дышит, – ответил Костоправ. – Мы поддерживаем в нем жизнь. Когда-то удавалось выводить людей из комы. И что же, это все, что вы ухитрились выяснить за три года?
– Бывает и так, Капитан. – Крутой усмехнулся. – Да, совсем забыл. Нам выдали гроб, полный бумаг и прочего барахла, принадлежавшего колдунам, которые могли бы превратиться в Длиннотень, если он вообще из числа Восемнадцати. Все упаковано и надписано на случай, если какой-нибудь чародей захочет воспользоваться.
Лицо Костоправа тотчас засияло ярче солнца.
– Ах ты, скотина! – воскликнул он. – Масло, отпусти людей по домам, зачем ты их держишь? Бонхардж и вы, все прочие, какого черта тут топчетесь? Вас родня заждалась! – Он обернулся ко мне. – Пожалуй, все это надо отправить к Госпоже. Она в таких вещах разбирается.
Масло выгнал из склада таглиосцев, явно сбитых с толку неожиданной милостью Освободителя. Впрочем, я тоже был удивлен.
– Ну, ребята, а у вас тут что нового? – спросил Крутой.
– Нового хватает, – ответил я, – но интересного мало. Щиплем тенеземцев помаленьку.
– Правда, что Могаба теперь большая шишка у Длиннотени?
– Правда. Вояка он умелый, только Длиннотень ему много воли не дает. В основном Могаба с нами бодается, и то через посредников. Грязную работу за него делает Нож.
– Что? Нож? Тот самый, что был с Лебедем и Мэзером?
– Ну да.
Я оглянулся на Старика. Его лицо окаменело.
– В ваше отсутствие Нож переметнулся.
– Идем-ка во дворец, Мурген, – сказал Костоправ. – У нас еще дела.
92
Почти всю дорогу Капитан молчал, разве что иногда взрыкивал на встречных, которые смели пялиться на шадарита и его спутника, белого дьявола. Нас, северян, было так мало, что многие местные еще не видели ни одного. Мы, конечно, не очень старались избавиться от дурной репутации.
Некоторые интеллектуалы из жрецов утверждали, что дружба с нынешним Черным Отрядом столь же губительна для Таглиоса, сколь и вражда с нашими далекими предшественниками.
И это было похоже на правду.
Мы подошли ко дворцу. Костоправ все ворчал под нос – в основном жалел, что экспедиция Масла и Крутого дала столь жалкие результаты. Очень уж многого он от нее ждал и теперь тяжело расставался с надеждами.
– Долго еще твоя родня намерена здесь торчать? – спросил он.
Я не собирался его радовать:
– Побудут еще. Они тоже хотят получить свой ломтик Нарайяна Сингха.
Старик по-прежнему не доверял дядюшке Дою.
– Они знают о Копченом?
– Конечно нет! Еще чего!
– Вот пусть и дальше не знают. Тебе удалось снова найти его библиотеку?
Я рассказывал Капитану о том, как случайно наткнулся на нее.
– Пока нет.
Вообще-то, я пытался только для блезиру. Голова была занята совершенно другим.
– Ищи усердней. – Он явно догадывался, почему мои поиски не увенчались успехом. – Не проводи так много времени с Копченым. Сдается мне, совсем не будет лишним, если до нашего выступления на юг ты заглянешь в эти тома Анналов.
– А почему ты сам не пробовал искать библиотеку? У тебя ведь было несколько лет.
– Я слышал, что она погибла в ту ночь, когда был изувечен Копченый. Похоже, это все-таки произошло в другой палате… О таких вещах Радиша врать не стала бы. Или нет?
Мы подождали, пропуская веднаитский конный полк, проходивший парадом мимо дворца. Он прибыл из какого-то захолустья и должен был, выразив свое почтение властям, сразу же уйти на театр военных действий. Халаты и тюрбаны бойцов были чисты и пестры, копья украшены яркими султанами, наконечники надраены до блеска. Кони – прекрасных статей, отменно обучены и безупречно вычищены.
