На остальных стенах оставались еще десять сотен королевских гвардейцев и ополченцы. Но основные силы защитников были собраны генералом здесь, на извивающейся, неровной, меняющей высоту восточной стене.
У крепостных стен Клевера было одно маленькое, но достаточно важное преимущество. Толщина этих невысоких стен превосходила все ожидания. Наверху, за бойницами, нападающих могли разом встретить значительные силы, практически неограниченные в возможности разместиться на широкой полосе.
Ренегаты не торопились. Со стены было видно, с каким нежеланием они идут вперед – первая атакующая волна могла лечь вся, если не получит своевременный сигнал об отступлении или подмогу. Бандиты и лесные разбойники не были привычны к открытому бою, и генералу было интересно, что же такое им могли пообещать, чтобы заставить их идти на штурм. Или чем припугнуть.
Не то чтобы Ракана сильно заботила судьба ренегатов, но сам факт того, что хуты смогли собрать такое их количество под своими знаменами, заставлял задуматься. На эту кампанию заморский король, по всей видимости, бросил неимоверное количество денег – никак иначе нельзя было объяснить такое желание воевать у собранных по всему королевству бандитов. Ради тяжелого кошеля с золотом они могли ринуться и на стены крепости, как бы удивительно это ни выглядело.
Первые стрелы прореживали ряды наступающих, заставляя их ускорить шаг и поднять щиты выше, прикрывая от падающих сверху стрел как можно большую часть тела. Генерал видел, что потери от стрел не смогут их остановить – количество падающих разбойников было невелико, и при самом удачном раскладе лучникам удастся остановить сотню, не больше.
Основной бой предстоял под стенами.
– Все стрелы на передние линии,– негромко произнес Ракан, отдавая команду посыльным. Двое посыльных из молодых новобранцев рванули в разные стороны вдоль крепостной стены, выкриками повторяя приказ командира гарнизона.
Атакующие побежали вперед, когда до стены оставалось полсотни шагов, моментально съедая последним броском оставшееся расстояние. Через мгновения они были уже под стенами, задержанные лишь в нескольких местах, где сама местность препятствовала их продвижению. Изрезанные расщелинами скалы – не лучшее место для бега, и полдюжины приспешников хутов быстро осознали это ценой переломанных конечностей.
Ракан был уверен, что первая волна не сумеет даже подняться на стену – не то что закрепиться на ней, поэтому обратил свой взор вдаль, на построенные рядами основные силы хутов. По всем правилам штурма они должны были двинуть второй вал прямо сейчас, пока ренегаты еще не оказались перемолотыми у стены и существовала возможность проскочить ближе к стенам практически без потерь.
Видимо, у командиров осаждающих было схожее с Раканом понимание базовых приемов осады – одновременно с тем, как генерал поднял глаза, еще две тысячи хутов быстрым шагом, сохраняя строй и держа перед собой небольшие прямоугольные щиты, двинулись вперед.
Звук трубы, приказывающий хутам отступать, прозвучал через четыре часа после первой атаки. Это не было бегством, а именно отступлением – организованным и четко исполненным. Последние ряды отступающих хутов даже умудрялись прикрывать тыл щитами, позволяя лишь немногим из стрел, выпускаемых вдогонку со стен, достичь цели.
– Доложить мне потери.– Ракан неотрывно смотрел вдаль, где почти в тысяче шагов раскинулся основной лагерь осаждающих. Его внимание было сосредоточено на невысокой походной вышке, на которой, как нетрудно было догадаться, находилось командование хутов. Ему очень хотелось бы знать, о чем думают сейчас люди, находящиеся на той вышке, и какие сюрпризы они готовят.
Было очевидно, что повторный лобовой штурм не мог иметь никакого смысла – у нападающих просто было слишком мало людей, чтобы взять укрепления Клевера с ходу, даже с восточной стороны.
– Пока что дела идут неплохо,– тихо встал за спиной генерала Арук, только что руководивший обороной той части стены, что ближе к морю.
Ракан обернулся, увидел кровь на рукаве сержанта, хотел было спросить, не ранен ли тот. Но вовремя сообразил, что такие брызги могут попасть на одежду только со стороны.
– Посчитали уже? – Решив, что Арук оценивает количество убитых и раненых, генерал задал более актуальный сейчас вопрос.
Сержант отрицательно помотал головой.
– Это займет некоторое время. Но выводы можно сделать из того, что видно и так. Мы потеряли около четырех сотен людей, у них под стенами осталось больше полутора тысяч. Если я правильно оцениваю количество окружающих нас хутов, то до начала первой атаки их было под семь тысяч вместе с ренегатами. При таких потерях им нас не взять.
– Это только первый день, первый штурм,– сдержанно заметил генерал, продолжая смотреть на ставку вражеского командования.– Кто знает, сколько их еще может быть на подходе и что вообще они могут придумать завтра. Разведчики еще не давали о себе знать?
– Нет, мой генерал.– Арук наконец избавился от беззаботного настроения, и его голос вновь приобрел деловитый оттенок, свойственный младшему командиру.– Они зажгут костры ближе к вечеру, как договаривались. Если хуты ожидают подкрепления, то мы узнаем о его приближении еще раньше них.
– Мой генерал! – Один из дозорных указал рукой на вражеский лагерь.
Ракан присмотрелся и увидел несколько отрядов хутов, медленно идущих к стенам крепости.
– Если не думать о том, зачем им вообще эта война, эти иноземцы мне нравятся. Давно не приходилось воевать по правилам,– пробормотал почти неслышно Ракан. Вслух же он скомандовал: – Не трогать их! Они идут собирать раненых и убитых. Пусть делают свое дело и хоронят своих мертвых согласно их обычаям. У нас будет одной заботой меньше.
Обернувшись к сержанту, командир гарнизона заключил:
– Значит, эта атака останется на сегодня единственной.
Арук молча кивнул.
В тихих лесных озерах рыба обычно непуганая и заглатывает наживку сразу. Но если такое озеро находится неподалеку от людских поселений, то крестьяне часто наведываются к нему с удочками, а нередко и с небольшими самодельными сетями. Пошарив у воды, где-нибудь в самых густых зарослях, можно найти легкую берестовую лодку, сработанную прямо на месте, а то и рыболовные снасти, оставленные беззаботным рыбаком, чтобы не носить их туда-обратно.
Для простого люда это хорошее развлечение, которым больше всего увлекаются мальчишки. Для них рыбалка становится возможностью сбежать от множества поручений, которыми в ином случае завалили бы их родители, посидеть тихо на берегу, порезвиться с товарищами. Вряд ли в столь юном возрасте они могут оценить красоту ровной, неподвижной глади воды, прелесть ив, склонившихся над зеленоватым зеркалом, тишину окружающего леса, поутру допускающего до озера молочно-белый туман. Лес и туман скрывают озеро от окружающего, возможно, враждебного мира, стараясь сохранить свою драгоценность от лишних глаз.
Нет, для мальчишек все проще. В случае удачи они притащат домой неплохую добавку к обеденному столу, а за это родители сквозь пальцы посмотрят на их отсутствие в горячую летнюю пору.
