Он говорил, чеканя, и шёл ко мне. В глазах полыхало пламя. Тёмные росчерки украсили широкие скулы и побежали по шее к массивным плечам.
– Ничем, – я растёрла слёзы по лицу. – Моменты с тобой – самое лучшее, что у меня было. Но я не та, кого ты искал.
– Та! – Эри закричал. Голос хрипел. – Прекрати, Арли. Умоляю. Ты плачешь, а у меня в сердце камень растет. Просто скажи, что я сделал? Ты из-за метки расстроилась? Не из-за неё я люблю. Не она причина наших отношений. Не она!
Эриман приблизился и качнулся, будто в голове помутилось. Тёмные полоски, как змеи, ползли по его рукам, а белая рубашка растворялась в воздухе частицами пепла. Они наполняли воздух запахом гари и осенних пожарищ на пшеничных полях.
Ещё шаг, и сможет меня поймать.
– Ты именно та, которую я искал, – просипел он напряжённо. Взгляд исподлобья, и уже не Эриман смотрел на меня, а тёмное существо. Голос переломился и стал грубым, раскатистым. – Искал так долго, что мне кажется – целую вечность. Ты наживую по сердцу режешь своим поступком. Я же люблю тебя, Арли. Люблю невыносимо, – он опустил голову и плечи. Последние куски рубашки, как лепестки, упали на деревянный пол. – Если опротивел, так и скажи. Не нужно лить патоку о любви, хватая дорожные вещи. Не нужно врать мне в глаза. Лучше уж правду, чем вот так – вязнуть в горькой сладости и захлебнуться от счастья, которого не было на самом деле.
Он замолчал. Задышал тяжело. Грудь опускалась и поднималась, и мне казалось, что изо рта у него идет пар. А у меня ноги не двигались и руки не слушались. Как заставить себя сделать последний рывок?
– Я отвезу тебя, куда нужно, – сказал безжизненным голосом. Взгляд кроваво-красный, а внутри плясал гнев и злость. Томилась магма. – Только ответь. Почему? – передвинул ногу и собрался шагнуть…
Боль струилась по венам. Преломляла мир перед глазами. Хотелось выть. Но ещё сильнее – упасть в его объятия и снова ему отдаться. Такому, какой он есть. И больше никогда не уходить.
– Потому что слишком сильно люблю тебя, Эриман, – я вытянула руку, в которой сжимала бусину, и бросила её ему под ноги. – Сонна лэйс!
Стекло хрустнуло, и лёгкая розовая дымка выплеснулась наружу.
Эриман опустил взгляд, а затем, качая головой, отошел в сторону.
– Что происходит? – вбежала Амрес и сразу же рухнула, как подкошенная, некрасиво задрав ноги.
Профессор же коварно ухмыльнулся. Трещинки чешуек расписали его тело чёрным ажуром.
– Решила усыпить тёмного? Сама понимаешь, что делаешь? Викса проделки? Прибью Илмауна! – прорычал Эри и ринулся ко мне.
Я пятились к порогу, выставив руки вперёд и рыдая в голос. Больше всего на свете мне хотелось, чтобы это прекратилось. Но знала: не пройдёт. Ни сейчас, ни когда я покину особняк. Эриман Окард пустил корни в моём сердце и останется там навеки. Честный и чуткий, несдержанный и страстный. Моя стена. Мой исполин.
– Прости меня, – бормотала я, словно воздавая молитву Вездесущим. – Прости, Эри. Каким бы жестоким ты ни был, я не смогу тебя разлюбить. Но и не могу позволить нашей любви погрязнуть в крови и муках.
Кончики пальцев стремительно чернели. Скверна расползалась, как плесень.
– Лин, ну же! Выпей меня, не оставляй ни капли! Зачем мне жить, если ты уйдёшь, не сказав, почему? – он бросился вперед и скользнул горячими пальцами по моим плечам. Прижал к себе, но тень тут же просочилась сквозь него, и я отступила. Эриман выгнулся. Зеленые щупальца вонзились в его грудь, отчего он упал на колени.
– Пей сколько хочешь. Только до дна, прошу тебя… – он захрипел и стал крениться, как сломанное дерево.
Руки свело судорогой. В горле заклокотало отчаяние. Эриман, сильный и мощный, теперь казался выжатым и беспомощным. Мой Эри. Мой любимый мужчина…
Что я творю?!
Вскрикнув, я взмахнула руками. Зелёные нити рассеялись в воздухе и втянулись в кончики пальцев. Эриман распластался по полу и недвижимо вытаращился в потолок.
– Прости меня, – сорвалось с губ. – Прости, любимый.
Слова звучали жалко. А таких, что передали бы мою боль в красках, не существовало вовсе. Болело тело, болела душа. Будто кусок мяса вырвали наживую, да калёным железом прижгли.
Подарив Эриману прощальный взгляд сквозь пелену слёз, я ринулась вниз. На свободу.
Но я знала, что свободы не будет. Эриман Окард сковал меня навеки.
Глава 20. На руинах
Гнетущий гул заложил уши. Я приоткрыл веки и перевернулся набок. Грудь взрывалась от ударов сердца. Только бы выдержать и не сорваться.
– Что ты наделала? Малыш, зачем?.. – упал от бессилия и упёрся взглядом в холодный щербатый потолок. – Почему, Арли?! По-че-му?! Не объяснив, не ответив. Зачем ты так со мной?
А перед глазами – её ласковая улыбка, худые плечи, налитая грудь и губы, что так хотелось целовать. Бесконечно. Себя изводя, но позволяя ей быть счастливой и нужной. Под пальцами ещё не остыли прикосновения. В паху – тяжесть от сладкой ночи. Последней?
Перевернувшись, встал на четвереньки. Дыхание стало вязким и горьким. Запахло паленой кожей. Глаза жгло, радужки, наверняка, налились кровью и огнем. Жар покатился к скулам, забирая дыхание. Превращая жар в лаву. Знал, что лицо стало чёрным. Пусть. Не мог поймать контроль, не мог простить её и себя. Не. Могу. Было больно от своей глупости. Я злился и зверел. Наивная и доверчивая. Кто сбил мою девочку с истинного пути? Что случилось?
Испугал? Обидел? Но чем же? Знал, что не бывает, чтобы такая внезапная любовь – и без преград. Быстро и навсегда. И так, чтобы обоюдно. Знал и всё равно влюбился. Без оглядки. А она… Не любила. Не. Любила. Иначе не ушла бы.
Рычал. Кричал. Выл.
Я стянул покрывало с кровати, пытаясь хоть как-то совладать с собой. Услышал запах вереска и завыл ещё сильней. Руки и плечи горели и плавились, но ещё сильнее горело сердце. Казалось, я просто вспыхну и стану пеплом. И. Не. Воскресну. Без неё меня нет.
Скорчился от боли. Выпила меня, наелась. И ушла. Бессовестно, не сказав ни слова. Викс подбил? Но заче-е-ем?
Лучше бы убила. Что ей стоило сделать ещё глоточек? Мне всё равно сердце теперь – как жерло вулкана. Разве это жизнь?
Позвонки затрещали, и я знал, что если трансформируюсь, вернусь в облик человека нескоро. Мне было всё равно.
Пальцы скрючило, спину выгнуло. Я закричал на весь дом. Упал на руки, согнувшись пополам. Поклонился резной тумбе, уцепившись за ножки, чтобы собрать остатки воли. И ей бы поклонялся, если бы позволила. Но она просто ушла. Моя малышка. Моё вересковое горе. Ми-раж.
Потянул мебель на себя и швырнул в сторону. Разбил что-то. Всё равно. Снова скрутило, на этот раз сильнее прежнего. Я завалился от рывка и уставился в узкий лаз под кроватью. Чернь. Только чернь вокруг. Как и я сам. Даже Арлинда со своей тенью не была настолько темной. Для меня она была светом, настоящим лучом надежды.
