Бред ли?
Мне хочется крушить. Ломать мебель, бить окна, стучать ногами по паркету, лишь бы меня услышали и поняли!
– Если сказать всем, – Хон явно чувствует своё превосходство, и я ненавижу её за это, – мы посеем смуту. Паника страшнее войны.
– Рэнилл, ты веришь в это?! – поворачиваюсь к товарищу, а тот прячет раскрасневшееся лицо за веером длинных пальцев. – Какой толк говорить обо всякой ерунде, если вы даже не можете придать ей огласку?!
– В том и толк, – спокойно говорит Нэл и смотрит непроглядно-чёрными глазами прямо на меня, – что для того, чтобы закрыть источник раз и навсегда, достаточно шестерых тёмных магов. Пока нас пять, если ты, конечно, не уйдёшь, Линетта.
Я стою, опустив глаза, и алейн гладит мои волосы золотой ладонью. Мне горячо и стыдно, стыдно и горячо. И отчего-то хочется в лапы смерти: остро и непреодолимо. Прямо сейчас. Смыкаю веки, и меня начинает кружить и уносить вниз. И кажется, что вот-вот провалюсь сквозь пол…
Сзади скрипит дверь. Сквозь напряжённое молчание прорываются шаги: твёрдые и уверенные.
– Я буду шестым, – чётко проговаривает кто-то над самым ухом. Вздрагиваю, а потом неожиданно вспоминаю, кому принадлежит голос.
– Тэй?
Так и есть. Мой малец, мой безмолвный спутник, над которым всё время потешаются Рэнилл и Мандрагора, рядом стоит, и его серые глаза добродушно щурятся. Не иначе, как за нами шёл. Не иначе, как слушал. И слышал!
Повернувшись на пятках, хватаю Тэя за воротник, но он с неожиданной смелостью откидывает мои ладони. И я понимаю: когда мы танцевали в круглом холле, он говорил правду, а не рисовался.
– Сумасшедший, – выдыхаю я, роняя руки.
– Кто его пустил? – слышу возмущённый голос Рэнилла с другой стороны и зажмуриваюсь. – Дети не нужны здесь. Линетта, что он за тобой увязался? Может, на горшок ему пора?
– Я не ребёнок, – отрезает Тэй. Оказывается, он умеет быть твёрдым. – И я решил всё. Если Линетта едет, еду и я.
– Да он просто влюбился, – Мандрагора впереди с пренебрежением фыркает и отворачивается. Она похожа на кошку: гибкая и самодостаточная. И мне до сих пор интересно, как она очутилась в компании отличников, которых всегда называла чокнутыми. Должно быть, пришла сюда, ведомая своим кошачьим чутьём.
– Орейворец, – грозно подытоживает Ла'брисса Хон, глядя на Тэя.
– И что? – Тэй улыбается. – Я не хочу войны так же сильно, как и мирные жители другого берега. Вы сами-то откуда будете?
Молчание висит долго. Но когда первые реплики разрывают туго натянутую плёнку тишины, мы все понимаем: этот бой наш. Осознание снисходит внезапно и подобно озарению. Мы собрались. Нас собрали Вездесущие. И Хон уже не так омерзительна. Да и Мандрагору не хочется закидать камнями.
Мы уезжаем все вместе, через трое суток после собрания. Через двое суток после того, как нас связала тёмной вязью клятва, и на наши плечи легло магическое клеймо. И через сутки после того, как Тэй стал моим.
За трое суток до того, как нас не станет.
Глава 25. Только сильной будь
Я не заметила, как прошёл день. Каждое мгновение, каждый шаг пробуждали новые воспоминания о прошлом, которого не было. Осколки мозаики: иногда – смутные и размытые образы, реже – голоса. Я знала, что Эриман чувствует и слышит то же самое. Видела по его задумчивому лицу, мимике, движениям.
Потому и спать пошла раньше. Не хотелось, чтобы в этой жизни мы превратились в Линетту и Тэйлана. Чем сильнее мы утекали в прошлое, тем ближе подходила опасность. Тем острее становился её запах. И тем скорее нужно было решать, что делать.
Сон сморил моментально: чёрный и непроглядный. Проснулась на миг лишь когда Эриман лёг рядом и положил мою голову себе на грудь. А потом – снова провалилась в чёрную пустоту.
И там, в мутном омуте тёмных снов, что-то ласково защекотало щеку, а в глаза посыпало серебром. Показалось, что наступило утро. Я перевернулась набок и уткнулась носом в тёплое плечо любимого.
Но мерцание заползло под ресницы. Я открыла глаза и уставилась в темноту.
Тихий звон над ухом привлёк внимание. Я повернула голову и замерла. Передо мной летал крохотный… Леан? Совсем малыш, не больше ладони, кудрявый, с крыльями и в золотистом свечении.
Он махнул ручкой и полетел к выходу, оставляя в воздухе бронзовую россыпь. Пролетел под дверью, а затем вернулся и поманил за собой.
«Не бывает такого, – убеждал меня разум. – Это всего лишь сон!» Но я не могла оторвать глаз от крохотной искрящейся звёздочки, что звала и манила. Словно загипнотизированная, сбросила босые ноги на холодный пол и, обогнув кровать, ступила за порог.
Искры таяли в воздухе, будто отблески волшебного костра, а я только диву давалась. Какой чудесный сон!
Я сбежала вниз по ступенькам и, толкнув тяжёлые двери, ступила в ночную прохладу двора. Высокие каштаны тревожно закачались, а маленький Леан с рыжими кудрями и крыльями, как у стрекозы, снова возник перед глазами и сказал писклявым голосом:
– Я знаю, где Нимеридис. Идём со мной.
– К-кто ты? – сорвалось с губ. – Ты не похож на Леана.
– Почему это? – проговорил в стороне рыжий и вышел из тени. Маленькая копия задрожала и ринулась к нему. Покрутилась вокруг себя и повисла над правым плечом парня, осыпая его золотой пыльцой и подсвечивая половину худого лица.
И тут я поняла, что не сплю. Почувствовала, насколько холодны дорожки двора, насколько враждебен ветер, несущий с собой острые пылинки. Паника прострелила колени, и я окаменела. Неужели Леан действительно замешан в этой грязной истории? Нет! Не верю!
– Так что получается, – я попятилась к крыльцу, – ты приложил руку к её исчезновению?!
– Может и так, – он повёл плечом и ехидно ухмыльнулся. – Прости, Арли.
Закричать я не успела.
* * *
– Эриман? – прогоняя отголоски сладкого сна, я перевернулась набок. Прижала к себе одеяло, вытянула руку. Скользнула рукой по грубой наволочке и нащупала пустоту. – Эри?!
Звук сделался глухим и растаял. А потом я ощутила запах сырого камня и крысиного помёта.
– Эри?! – выкрикнула я и подскочила на кровати.
Дешёвая металлическая сетка прогнулась подо мною, провиснув почти до пола. Взгляд встретил глухую темноту. Неужто в темницу меня заточил, дракон проклятый?! А ведь клялся в любви и верности!
Нет! Не верю!
Я часто заморгала, и веки пронзила боль. Темнота не расступалась. Прислушалась. Вдалеке разбивались о камень водяные капли. А ещё тьма дышала. Тысячью легких. Человеческих ли?!
