– Мне очень жаль, но я не понимаю, куда вы клоните.
– Ну хорошо, – вздохнул он. – Я говорю о Пите ван Луне.
– Вы сами определили его в мою терапевтическую группу.
– Ваш интерес к нему выходит за рамки вашей профессиональной компетенции.
Ханна сделала вдох.
– С одной стороны, вы упрекаете меня в молодости и неопытности, а с другой – недовольны моей увлеченностью и инициативностью. Сложно найти золотую середину, чтобы удовлетворить вас. – Сама того не желая, она заговорила более жестким тоном, чем собиралась.
Но Холландер оставался спокоен.
– Это все, что вы хотите сказать?
Ханна кивнула.
– Ну, я очень хорошо знаю, о чем вы говорите со своими клиентами во время терапии.
Она прищурилась.
– Откуда? Охранники надевают наушники.
Холландер снисходительно заулыбался.
– Вы действительно верите, что я не прослушиваю кабинеты психотерапии? Особенно после случая суицида в моем заведении.
«Черта с два это был суицид!»
Ханна сжала за спиной руку в кулак. Сейчас ей больше всего хотелось швырнуть сигару вместе с пепельницей Холландеру в лицо.
– То есть ваше согласие на интимную обстановку во время сеансов – это был просто фарс, чтобы задобрить меня.
– Не фарс, – спокойно возразил он. – А маленькая вынужденная ложь. И не зря, как выяснилось. В последний раз спрашиваю: почему вас так интересует Пит ван Лун?
– Он один из моих клиентов.
– Чушь! – напустился он на Ханну. – Вы даже Френка Бруно о нем расспрашивали.
«Значит, это Френк нажаловался». Но еще интереснее Ханне показалось то, что и Холландер, оказывается, мог потерять самообладание.
Директор бросил взгляд на Кемпен.
– Я еще раз внимательно проверила ваши данные, а при этом у меня достаточно других, более важных дел, – начала Кемпен. – Мы знаем, что вы родом из Голландии, фрау Норланд. Но, прежде чем приехать в Германию, чтобы изучать психологию, вы… – Кемпен вопросительно посмотрела на Ханну.
– Что я?
– Поменяли фамилию.
У Ханны перехватило дыхание.
– Это преступление?
Кемпен не отреагировала на ее вопрос.
– Изначально ваша фамилия была ван Лёвен, как у родителей. Отель «Ван-Лёвен» в Амстердаме существует и по сей день, не правда ли?
– Да, это так – а я взяла девичью фамилию матери, – солгала она.
– Мы задаемся вопросом, почему, – сказала Кемпен.
– У меня были свои причины.
– И какие же?
– Это личные причины, и я не думаю, что они вас касаются.
– Еще как касаются. Дело в том, что вы также изменили имя. На самом деле вас зовут Анна.
Черт! Теперь все открылось.
– Вы были знакомы с Питом ван Луном раньше? – в лоб спросила Кемпен.
Ханна выдержала ее взгляд.
– Нет.
Тут в разговор снова вмешался Холландер.
– Ваша первая ошибка заключалась в том, что вы стали работать с тем, с кем были знакомы раньше.
Ханна тут же запротестовала:
– Я не была….
– Или! – Холландер поднял руку. – Или с тем, кто, по каким-то личным причинам, вызывает у вас эмоции. Вы должны были проинформировать меня об этом, тогда я отклонил бы вашу кандидатуру – а если нет, тогда вы сами должны были отказаться от этого клиента. Я несу ответственность за успех проекта, и, пока я директор, не потерплю никаких злоупотреблений, и буду следить, чтобы все было корректно.
– Корректно! – фыркнула Ханна.
– Что это значит?
Ханна чувствовала себя как загнанная в угол, раненая куница. Она перешла в нападение.
– То, что заключенных в вашем заведении… – «истязают», – подумала она, но вовремя замолчала.
– Что?
– …прослушивают – это тоже, видимо, корректно? – с трудом вырулила она.
Холландер поднял бровь и бросил взгляд на Кемпен. Затем снова посмотрел на Ханну.
– Изучая медицинские карты, вы наверняка заметили, что у некоторых клиентов были тяжелые травмы.
Ханна молчала.
– Что вы думаете по этому поводу?
– Тяжелые травмы – это мягко сказано.
– Да?
– Скорее, похоже на то, что их систематически истязали, – выдавила она из себя.
– Действительно? По какой причине такое могло произойти?
«Черт, ты просто идиотка», – стучало у нее в голове. Следовало промолчать, но было уже поздно.
– Я не знаю, – пробурчала она. – Но очевидно, происшествия были замяты, чтобы не ставить под угрозу программу психотерапии.
– Какое нелепое предположение. – Холландер строго посмотрел на нее.
Что он хотел от нее услышать? О ее открытии, что кто-то платил за издевательства над заключенными? И тут ей стало ясно, почему Холландер взял на место Ирены Эллинг молодого неопытного терапевта: он не хотел рисковать и надеялся избежать новых разоблачений. Потому что не только доктор Кемпен, но и директор Холландер был замешан в этом. Вот и объяснение! Ее неожиданно бросило в жар. Вероятно, все они получали деньги – маленькая сплоченная команда: Холландер, Кемпен и пара охранников. Она невольно подумала о предостережении Осси и о том, что выяснила уже слишком много.
Ханна была в крайнем возбуждении и ярости, но ей удалось взять себя в руки и не сказать больше ничего. За деньги многое можно устроить. Ее родители работали в гостиничном бизнесе, где Ханна уже повидала много коррупции. Когда она слышала, что какой-то человек неподкупен, то задавалась вопросом – возможно, ему просто мало предложили?
– Интересно, как вы своими упреками пытаетесь все перевернуть, – сказал Холландер, успокоившись. – Но не мы здесь обвиняемые, а вы.
– И в чем, простите, меня обвиняют? В том, что я родом из Амстердама, могла случайно пересечься с Питом ван Луном и изменила фамилию?
– Не только в этом. – Холландер бросил на свою заместительницу требовательный взгляд.
Врач сделала шаг из-за стола.
– Несколько дней назад я заметила, что жалюзи в моем кабинете опущены.
Ханну бросило в жар. «Так и знала».
– А именно после того, как я встретила вас вечером в больничном отделении и оказала помощь.
Ханна молчала. Она знала, что сейчас последует. Вопрос был лишь в том, что именно выяснила Кемпен.
– Я проверила все документы в бюро и заметила, что из папки Пита ван Луна пропал диск. Я готова поспорить, что мы найдем его в вашей комнате.
