Пит помог Френку забраться на койку. Тот, кряхтя, вытянулся на ней. Пит пристегнул его руки и ноги кожаными ремнями. Затем надел рубашку Френка.
– Хочешь снотворное?
– Мне не удалось его раздобыть, – простонал Френк.
– Ты и так справишься. Через пару часов придет медсестра, чтобы дать еще дозу. – Пит погладил его по лбу. – Самое позднее через пять дней они будут здесь. Тогда тебя освободят и пропишут терапию.
– Я тебя обожаю.
– Я тебя тоже.
– Но, прежде чем они придут, мы должны сделать еще кое-что. – Пит ван Лун взялся за ножницы, которые лежали на столе.
35
Пятница, 2 октября
Охранник указал на дверь.
– Пит ван Лун хотел бы еще раз с вами переговорить, – повторил он.
«Ван Лун», – цинично подумала Сабина. Вздохнув, открыла дверь и вошла в комнату. Френк Бруно сидел со скрещенными на груди руками.
– Френк, вы хотели поговорить со мной, – с ходу сказала она.
– Да, вы хотели знать, что означают цифры. – Он уже избавился от голландского акцента и говорил на немецком диалекте. На этот раз, видимо, своим настоящим голосом.
– Да, я хочу знать.
– Пит два года отрабатывал со мной диалоги и акцент. У меня хорошо получилось?
– Да, – призналась она. – Мне потребовалось какое-то время, чтобы понять это.
– Что меня выдало? – спросил он.
– Что означают цифры? – спросила она в ответ.
– Я не знаю. – Он пожал плечами. – Но Пит сказал, что кто-нибудь придет поговорить об этом. Он велел, чтобы я кое-что передал этому человеку на прощание.
Она подошла ближе.
– Что именно?
Френк медленно раскрыл скрещенные руки, и Сабина инстинктивно сделала шаг назад. Мысленно она представила, как Френк вытаскивает оружие, целится в нее и стреляет через стекло, но ничего такого не произошло. Как бы Френк с Питом ни провернули эту подмену и побег – пронести оружие в тюрьму ему бы не удалось.
Сабина внимательно следила, как Френк делает шаг вперед, поднимает руку. Затем он раскрыл кулак, растопырил пальцы и прижал ладонь к стеклу.
Сабина уставилась на его руку. Как она и предполагала, папиллярные линии на подушечках были удалены недавно, и кожа заживала. Но Френк хотел показать ей не это.
Она посмотрела на его ладонь. Острым предметом на коже была сделана глубокая резаная рана. Это была цифра.
Единица.
36
Воскресенье, 27 сентября
Пит сунул окровавленные ножницы в карман брюк, закинул на плечо спортивную сумку, взял чайную чашку и направился к двери камеры. Там отлепил жвачку от глазка, положил себе в рот, приоткрыл дверь и прислушался.
– Похоже, все смотались, – прошептал он и приблизился к уху Ханны. – Я сейчас разрежу тебе стяжки на ногах. И ты медленно пойдешь впереди меня. Но не забывай, что у меня ножницы. Так что никаких глупостей!
Он наклонился и разрезал стяжки. Потом подтолкнул ее в коридор. Оказавшись снаружи, запер камеру ключом, который принесла Ханна, на два оборота. Металл снова заскрипел. Ханна огляделась и впервые захотела, чтобы в проходе появилась доктор Кемпен, Морена или директор Холландер, но этого не произошло.
С носовым платком во рту и связанными за спиной руками, она шла, подталкиваемая вперед Питом. Перед дверью доктора Кемпен он остановился и нажал на ручку.
– Ты открыла дверь, – прошептал он. – Отмычкой?
Ханна никак не отреагировала, а смотрела в конец коридора в надежде увидеть тень медсестры. Но там никого не было. Если доктор Кемпен завтра утром заметит, что дверь ее кабинета открыта, она тут же поднимет тревогу, и у Пита не будет шансов сбежать с острова. Ее немного утешала мысль, что, несмотря на многолетнюю подготовку, Питу не удастся далеко с ней уйти.
Она видела, как Пит несколько раз посмотрел по сторонам.
– Те…бе… не… выы…браа… отс…уаа, – промычала она. Пит прижал ее спиной к стене и вытащил кляп изо рта. Ханна сделала жадный вдох, потом сглотнула.
– Тебе отсюда не выбраться, – тяжело дыша, сказала она. – В здании повсюду камеры.
Он снова запихнул ей платок в рот, еще глубже, чем Френк до этого.
– Кто сказал, что мы пойдем через здание?
37
Пятница, 2 октября
Снейдер приземлился в аэропорту Вены «Швехат» под вечер. С пятнадцатиминутным опозданием и дикими болями в спине. И даже три стакана «Кровавой Мэри» не помогли.
Комиссар полиции Хаузер из венского БКА встретил его в зале прилетов – и Снейдер испытал дежавю, потому что знал его по другому делу. Хаузер был пятидесятипятилетний следователь, обычно пребывающий в плохом настроении, который работал по инструкции и жил мечтой о скорой пенсии.
– Добрый день, Снейдер, – сказал Хаузер. – Каждый раз, когда вы приезжаете в Вену, у меня начинает болеть живот, потому что с вами мы находим один труп за другим.
– Дело в Вене, не во мне, – кратко парировал Снейдер. – У вас в квартире все еще живут эти мерзкие гекконы? Как их там звали? Том и Джерри?
– Да, спасибо, у них все хорошо. – Хаузер внимательно к нему присмотрелся. – А вот вы выглядите паршиво.
– Мало спал. Я уже побывал на месте убийства в Берне и Регенсбурге.
Хаузер удивленно взглянул на него. Очевидно, что он рассчитывал на циничный комментарий, но в настоящий момент Снейдер был слишком уставшим. Однако Хаузеру лучше поостеречься и больше не провоцировать его.
– Ваши убийства как-то связаны с нашим? – спросил Хаузер.
– Пока не могу сказать. Куда мы едем?
Хаузер направился сквозь толпу людей к выходу, возле которого стояла его машина – одним колесом на бордюре и с табличкой венской уголовной полиции на ветровом стекле.
– На виллу на юге Вены. Трое убитых. Родители и их тринадцатилетний сын.
– Когда были обнаружены трупы?
– Сегодня утром.
– Как зовут семью?
– Кесслер, Эрих Кесслер.
– Граф Эрих фон Кесслер? – удивленно спросил Снейдер.
– Да, но титула графа по закону уже не существует. – Хаузер открыл багажник своей машины. – Вы его знали?
– Не лично. Не поможете?
Хаузер поднял чемодан Снейдера в багажник.
– Что значит – не лично?
– Однажды я имел дело с его семьей, – сказал Снейдер. «Пять лет назад».
Через сорок пять минут они въехали на Химмельсторштрассе, которая оказалась аллеей с древними раскидистыми каштанами. Там, между четырехэтажными домами, стояла вилла Эриха фон Кесслера. Настоящий дворец.
