Снейдер вышел из машины, пинком отправил треснувший каштан через дорогу и посмотрел поверх старой, поросшей плющом стены, которая огораживала земельный участок, на трехэтажную виллу.
Медленно направился к кованым садовым воротам. Под козырьком стояла старая газонокосилка с блестящим влажным корпусом. В Вене недавно прошел дождь? Во всяком случае, воздух был морозным, и все указывало на то, что скоро станет еще холоднее.
– Может, войдем? – спросил Хаузер.
– Идите вперед. – Снейдер взглянул на почтовый ящик. «Граф Эрих фон Кесслер» было написано старомодным шрифтом на почерневшей металлической табличке. «Значит, вот где ты жил, Эрих».
Кесслеру было чуть больше шестидесяти. Потеряв в автомобильной аварии первую жену, он женился на женщине на десять лет моложе себя. В первом браке детей не было, а со второй женой у него родилась дочь, а через несколько лет еще и поздний ребенок – сын. Привлекательный харизматичный экс-менеджер за свою карьеру был членом правлений и наблюдательных советов почти десятка концернов. Богатство и ухоженность были его фирменными знаками. Поэтому у Кесслера не возникло бы проблем найти женщину и помоложе, но его жена и семья стояли для него на первом месте. Сыну исполнилось тринадцать, как Снейдер только что узнал, а дочери Кесслера было бы сейчас… – Снейдер подсчитал – двадцать шесть лет. Она-то и являлась причиной, почему Снейдер так много знал о Кесслере: она была убита в своей квартире. В Кёльне, где жила и работала стюардессой. Снейдер подумал о трупе в спальне и оторванных календарных листках в мусорном ведре.
Это было четырнадцатого июля, чуть более пяти лет назад. Снейдер вспомнил ее красивое лицо. Молодую женщину ударили ножом, а потом забили молотком насмерть. В конце Пит ван Лун вырезал у нее на груди букву D.
После того как Пита ван Луна схватили в Берне, Эрих фон Кесслер поставил перед собой задачу уничтожить Пита. Денег у него было достаточно. Теперь бизнесмен тоже мертв, как и его жена и сын. Снейдер никогда не встречался с ними лично. За пять лет с лица земли была стерта целая семья. Чему это учит? Месть может превратиться в опасный бумеранг. Если это убийство связано с Питом ван Луном. Но Снейдер был почти уверен в этом.
Он прошел через сад и вошел в дом. К запахам старых персидских ковров, благородной древесины и толстых обоев примешивался запах смерти. По шуму, который производили полицейские, Снейдер понял, что трупы находятся на верхнем этаже – вероятно, в спальне.
Он взял со стола латексные перчатки и бахилы и поднялся по лестнице на второй этаж. Ступени скрипели. Как и паркет на втором этаже. На полу в темном высоком коридоре лежала дорожка, по обе стороны располагались двери.
На комодах стояли фоторамки, фарфоровые вазы, керамические фигуры и роскошные часы. С каждым шагом вглубь коридора запах разложения усиливался.
Снейдер заглядывал в каждую комнату. Занавески были задернуты, и тусклый свет падал на мягкую мебель и абажуры ламп. Значит, убийство произошло ночью. В конце коридора, где в дальней комнате работали криминалисты, видимо, располагалась спальня.
Снейдер вошел в комнату. Трупы действительно находились здесь, но он ошибся: это была не спальня, а салон. Пока осматривался, услышал, как двое криминалистов тихо разговаривали между собой.
– Никогда бы не подумал, что такое возможно.
– У зонтов наверняка металлические наконечники. Он еще и заточил их заранее.
– Возможно, но тогда он принес их с собой.
– Представь только, с какой силой…
Снейдер сделал глубокий вдох и выдох.
– Не могли бы вы ненадолго оставить меня одного? – попросил он венских коллег и сам удивился своей дружелюбности.
Криминалисты подняли на него глаза, но не сдвинулись с места. Хаузер тоже стоял в комнате.
– О’кей, вы слышали. – Он хлопнул в ладоши. – Короткий перерыв.
Мужчины и женщины из криминалистической службы покинули комнату. Хаузер вышел последним. Проходя мимо Снейдера, он понизил голос:
– У вас пятнадцать минут – и ни к чему не прикасайтесь.
«Отвали уже, – подумал Снейдер. – Я умею и по-другому».
Он опустился на колени и вытащил из розетки удлинитель, к которому были подключены лампы на штативах. В комнате тут же стало темно, потому что и здесь плотные шторы на обоих окнах были задернуты. Снейдер закрыл дверь, включил торшер, оглядел салон и попытался не замечать многочисленных чемоданчиков криминалистов.
На противоположной стене комнаты находился камин. Зола холодная. На каминной мраморной полке стояли маленькие разноцветные статуэтки из фарфора. Фигурки шмелей. Над камином висела мрачная картина Эдварда Мунка, по сравнению с которой «Крик» был детским садом. Изображение соответствовало атмосфере в этой комнате. В углу стоял концертный рояль. В ушах у Снейдера зазвучала фортепианная соната. Рядом с роялем висела клетка. Крики попугая и шум хлопающих крыльев наполняли комнату. Но только в фантазии Снейдера, потому что птица с синими и красными перьями неподвижно лежала на полу клетки.
В центре с потолка свисала мощная люстра, под ней полукругом стояли три диванчика с обивкой насыщенного винного цвета. На них убийца расположил трупы. По одному на каждом диване. Как будто они спят. Почти умиротворенно, если бы не зонты. Такого Снейдер еще никогда не видел.
Завороженный, он подошел ближе.
На сыне была пижама, на молодой жене Кесслера черное неглиже, а на самом Кесслере халат и домашние тапочки. Руки убитых были вытянуты вдоль тела. Головы сильно запрокинуты назад, так что открытые глаза смотрели в потолок. Рты тоже были широко раскрыты – и из горла у каждого торчала ручка и верхняя часть зонта.
Убийца воткнул каждому в глотку зонт, протолкнув острием в пищевод до самого желудка. Это выглядело сюрреалистично.
Снейдер приподнял пижамную куртку мальчика. Мышечное напряжение уже спало. Ткани были мягкими, и под кожей отчетливо прощупывался посторонний предмет. Было видно внутреннее кровотечение в районе живота. Значит, мальчик был жив, когда убийца проталкивал ему в пищевод зонт. Глубокие разрезы на груди однозначно выглядели как цифра одиннадцать. Однако Снейдер не нашел никаких царапин, ссадин, сломанных ногтей или других признаков борьбы. Но мальчик же не добровольно позволил воткнуть себе в глотку зонт?
Снейдер оглядел труп. Из сонной артерии торчала игла. На шее Эриха фон Кесслера и его жены он обнаружил точку, как от укола. Очевидно, все трое были сначала парализованы какой-то инъекцией. Ссадины в уголках губ говорили о том, что членам семьи сначала заткнули рот кляпом.
Снейдер закрыл глаза.
«Наверное, ты наблюдал за виллой после наступления темноты, возможно, даже забрался в дом и ждал, пока они заснут. Затем неожиданно напал на них в спальнях, парализовал быстродействующим веществом, на всякий случай вставил в рот кляп и перетащил в салон. Потом вытащил кляп и каждому – еще живому и в полном сознании – воткнул в желудок зонт.
