Сабина увидела, как он вытащил из кармана двадцать евро и бросил купюру на стол.
– А вы что будете делать? – спросила она.
– Мне пора. Аэропорт! Вы гениальны. Встретимся в Роттердаме.
Сабина знала, что Снейдер родился в Роттердаме. Но гениальна? Она и правда только что разговаривала со Снейдером?
– Почему именно этот город? – спросила она.
– Там начало начал. И ни с кем об этом не говорите, иначе я пожалею, что взял вас с собой, а вы этого не хотите.
Звучало загадочно, но больше Снейдер ничего не сказал. Связь оборвалась. Он захлопнул ноутбук.
Сабина уже достаточно хорошо знала философию Снейдера, чтобы понимать, как он мыслит. «Чтобы добраться до источника, нужно плыть против течения».
Вероятно, именно это они сейчас и делали.
Пятью годами ранее – Висбаден
Снейдер сидел в своем кабинете за столом и смотрел в открытое окно на внутренний двор БКА. В пепельнице лежал наполовину выкуренный косячок – третий за эту ночь, – а ванильный чай в чайнике уже остыл.
От психического напряжения, которое тяжелым грузом давило на него, Снейдеру было плохо. Из его рук торчало столько акупунктурных иголок, что в неярком свете лампы казалось, будто на столе рядышком сидят два ежа. Оконные жалюзи дребезжали на ветру.
Он уже второй раз ломал голову над этим делом. Они искали убийцу без места жительства, который колесил по стране и оставлял за собой кровавый след. Умышленно или нет – но шаблона не было. Очевидно, он выбирал жертв случайным образом, но предварительно досконально их изучал. А возможно, все было спланировано с самого начала. Оставался единственный вопрос: после скольких жертв это путешествие закончится? И закончится ли вообще?
Снейдер затянулся и уставился на четыре папки перед собой – они становились все толще и темнее, чем дольше он смотрел на них.
Все началось с первой жертвы – редактора газеты в Ганновере. Потом стюардесса в спальне своей кёльнской квартиры, затем дочь банкира на стеклянном столе на франкфуртской вилле ее родителей и, наконец, молодая женщина-политик в каюте своей лодки в Штутгарте. И СМИ уже несколько часов говорили о Неуче.
Снейдер уставился на единственную фотографию в рамке, которая висела на стене у окна. Королевская семья Нидерландов. Подписанная единственными людьми, к кому он испытывал глубокое уважение. Затем ничего не следовало – о-о-о-очень долго, – и лишь на другом конце шкалы появлялся Хесс со своей сраной медийной кампанией.
Чертов козел! То, что Хесс снова все запорол, доказывало, что у него есть по крайней мере одно достоинство, которого Снейдер не ожидал: последовательность!
Снейдер сделал еще одну затяжку и наблюдал, как ветер медленно разгоняет дым по комнате. Тут зазвонил его телефон. По крайней мере, Снейдер так подумал. Мелодия была знакомая, но звучала откуда-то издалека. Сколько раз он уже прозвенел? Четыре, пять? Черт, нужно прекращать курить эту дрянь.
Снейдер потянулся к трубке.
– Алло? – сказал он спустя вечность.
– Наконец-то я до вас дозвонилась!
– Сколько раз вы пытались?
– Уже минут десять – каждый раз меня переводили на ресепшен, где говорили, что вы у себя в кабинете.
– С кем я вообще разговариваю? – пробормотал он.
– Лодка… морская болезнь… Ну, вспоминаете?
– А… – В его голове просветлело. Он потушил сигарету в пепельнице. – Судебный медик из Штутгарта.
– У меня есть для вас информация.
Снейдер потянулся к стакану для карандашей, схватил один, но опрокинул при этом весь стакан.
Карандаши, как в замедленной съемке, покатились по столу и попадали на пол, но Снейдер уже забыл про них. Он торопливо написал N-D-E на листе бумаги. – И что дальше? – поторопил он.
– Это R.
– Буква R? – переспросил он.
– Именно так. Вам еще что-нибудь от меня нужно?
– Да, крепкий кофе.
– С этим сложнее, пока я доберусь до Висбадена, он остынет.
– Лучше холодный кофе, чем никакого.
– Не хотите как-нибудь встретиться и выпить пива?
– Я не пью пиво.
– Кофе с пирогом? – спросила она.
– Я гомосексуалист.
– Ясно. – Она замолчала.
– Это не ваша вина. Спасибо за работу, вы мне очень помогли. – Он положил трубку и накарябал R на листке. Вообще-то она была милой, просто его не возбуждали женщины.
N-D-E-R
Что это означает? Он все больше склонялся к выводу, что они не заметили первого убийства или еще не нашли труп. Какой буквы не хватает в начале? Ender? Onder? Under? Или это фрагменты его фамилии S-N-E-I-J-D-E-R?
У него начала чесаться кожа головы. Снейдер схватил чашку с чаем и сделал глоток. Стручки ванили горчили.
Или Ander!
Он невольно взглянул на фотографию на стене.
Фрагменты отпечатков пальцев!
Нидерланды!
Вот оно!
Он неожиданно понял, кто убийца. Откуда он! И чего добивался!
Если он расскажет все это Хессу, тот немедленно отстранит его от дела. Но Снейдер был уверен, что только он может поймать убийцу. И уже знал, где нужно искать.
В Роттердаме.
Часть пятая
Роттердам
41
Пятница, 2 октября
Самолет Сабины приземлился в Роттердаме в девятнадцать часов. Аэропорт был небольшим и компактным, и ей повезло, что сюда вообще был прямой рейс из Гамбурга.
Только Сабина вышла со своей дорожной сумкой в зал прилета и включила сотовый, тот завибрировал. На дисплее отобразилось сообщение от Снейдера.
«Поторапливайтесь! Я жду снаружи в такси».
Она нашла выход и прошла через автоматическую раздвижную дверь. Перед зданием были припаркованы туристические автобусы, в стеклах которых отражалось заходящее солнце. Было невероятно холодно. Рядом с автобусами стояли такси, и в одном было опущено боковое стекло. Оттуда свисала рука в черном рукаве, между пальцами торчала дымящаяся сигарета. Сабина инстинктивно направилась к этому такси. Подойдя ближе, ощутила запах марихуаны. Возможно, ничего необычного для Роттердама; необычно было то, что мужчина курил в такси. Такое позволили бы себе немногие. Так что с машиной она не ошиблась.
Сабина заглянула в открытое окно. Лицо Снейдера было в тени. Но она все равно заметила запавшие глаза и бледное лицо.
– Наверное, вы чувствуете себя как дома, – предположила Сабина.
– Мой дом в Висбадене, – пробурчал он. – Я скучаю по своему бассету.
