Его единственный комментарий. На лице не было и тени скорби.
– Смерть вашей матери вас не шокирует? – спросила Сабина.
– Для меня она умерла уже более двадцати лет назад. – Он сунул диктофон в карман пальто.
Возможно, такая эмоциональная холодность помогала ему справляться с ситуацией.
– Что должна означать эта музыка? – спросила Сабина. – Почему он выбрал именно «Оду к радости»? Гимн Европы, Девятую симфонию Бетховена, «Неоконченную».
В свете фонаря узкое лицо Снейдера с глубокими тенями выглядело жутковато.
– Некоторые так считают. Но Девятая симфония Бетховена была окончена, – исправил он. – На самом деле «Неоконченная» – это Восьмая симфония Франца Шуберта в си-миноре.
– Угу. – Сабина никогда особо не интересовалась классической музыкой. – Но почему это произведение?
– Возможно, именно по этой причине, – ответил Снейдер. – На первый взгляд, мы должны воспринимать неоконченным то, что на самом деле уже давно завершено.
– Завершено? Вы имеете в виду серию убийств?
Снейдер пожал плечами.
– Возможно. А может, дело в том, что Бетховен написал эту симфонию в Вене. Я только что прибыл из Вены.
– Пит ван Лун не мог этого предвидеть.
– Не стоит его недооценивать. Он уже давно проник в мою голову. Нашел туда вход. Через заднюю дверь. Возможно, он знал, где именно и в какой момент расследования я буду находиться.
– Я в это не верю, – возразила Сабина.
– Он оставил мне в Вене подсказку. Горючую пасту, с помощью которой поджег моего бывшего спутника жизни. Таким образом он направляет меня и мои мысли.
– Не позволяйте ему манипулировать собой.
– Вам легко говорить. Он не такой, как все убийцы, за которыми я когда-либо охотился.
– Тем более важно, чтобы мы сконцентрировались на фактах – и других сказках, которые еще будут.
Снейдер вздохнул.
– Нюх не подвел вас с самого начала. Отличная работа. Пойдемте в дом. – Он похлопал ее по плечу.
Сабина вздрогнула.
– Что с вами?
– Ничего.
Когда Снейдер хлопал кого-то по плечу, было неизвестно, хотел он похвалить или сломать позвоночник.
Снейдер закрыл дверь на террасу и подошел к стене, где на двух гвоздях висела картина маслом, изображающая морскую битву. Он снял ее. За картиной в стене находился сейф. Снейдер открыл его одним из ключей и сунул руку вглубь. Достал надорванный пожелтевший конверт, который быстро спрятал в карман – видимо, его содержимое не было предназначено для глаз Сабины, – и толстую папку, которую положил перед ней на журнальный столик.
– Пожалуйста. – Больше он ничего не сказал.
Сабина села и открыла папку. Это была полная подборка материалов о Пите ван Луне. Такой подробной информации не было даже в архиве БКА. Сабина подняла глаза.
– Вот это хранилось в сейфе вашей матери?
– Не в сейфе моей матери. Вы находитесь в доме моих родителей. Я здесь вырос. Это бывший сейф моего отца. Считайте это маленькой резервной копией архива БКА, которую я разместил здесь два года назад.
– Полагаю, Хесс об этом ничего не знает.
Он помотал головой.
Сабина полистала документы. Судебные слушания, психиатрические заключения, решения суда, приговоры по различным делам. И она постоянно натыкалась на имена, которые в последние дни часто попадались ей на глаза.
Наконец разобравшись, она взглянула на Снейдера.
– Все эти жертвы никак с вами не связаны. Это просто совпадения. Все они имеют гораздо большее отношение к Питу ван Луну! – догадалась она.
Снейдер кивнул.
Сабина еще раз пролистала документы.
– Убитая в Берне директор федпола Никола Висс приказала арестовать Пита ван Луна пять лет назад в Берне. Посаженная на кол в Хагене доктор Ашенбах написала заключение о состоянии его психического здоровья, а убитая в собственной спальне судья Йоана Бек отправила его на остров Остхеверзанд, в тюрьму для преступников с психическими отклонениями. Граф Эрих фон Кесслер был отцом третьей жертвы Пита. Должно быть, он заплатил огромные деньги за это психологическое заключение, чтобы Пит никогда не смог покинуть тюрьму за примерное поведение.
– Так и есть – вот они взаимосвязи.
– Значит, акция мести.
– Можно и так сказать.
– Но какое отношение к этому имеет ваша мать? И Аре Пеетерс? Он служил с вами в голландской армии. Как Пит ван Лун связан с ними?
Снейдер еще раз запустил руку в сейф и вытащил малокалиберный пистолет в кожаной кобуре.
– А пистолет зачем? – Сабина поднялась. – Мы ведь и так летим обратно в Висбаден. – Она оторопела. – Или нет?
– Нет, не летим. – Снейдер проверил магазин, сунул пистолет обратно в кобуру и закрепил на поясе под пиджаком. – Боюсь, мы еще немного побудем в Роттердаме.
Что-то здесь было не так. Сабина еще никогда не видела Снейдера таким таинственным и одновременно неуверенным и ранимым. Несмотря на свою внешнюю жесткость, он казался слабым.
– Может, наконец подключим голландскую уголовную полицию?
– Еще рано. Сначала я должен вам еще кое-что сказать и не хочу, чтобы об этом узнал весь мир.
Сабина уставилась на его пистолет.
– Что вы хотите мне сказать? – Ее взгляд снова упал на фотографии на стене. Отец Снейдера, мать Снейдера.
«Это сходство!»
Она вдруг поняла, кого напоминала ей мать Снейдера. На острове Остхеверзанд Сабина видела лишь избитого в кровь двойника Пита ван Луна, но она знала его фотографии по уголовным делам.
– Сначала я должна вас кое о чем спросить. – Она пристально посмотрела на Снейдера. – И я ожидаю честного ответа.
– Только один вопрос?
– Да.
– Вы и Пит ван Лун оба из Роттердама. Пит ваш брат?
Снейдер бросил на нее долгий взгляд.
– Нет, мы не братья.
44
Понедельник, 28 сентября
Пит посмотрел в боковое зеркало автофургона. Над горизонтом уже занимался оранжевый рассвет. Через несколько минут он увидит, как взойдет солнце. Впервые за пять лет не через зарешеченное окно своей камеры, а на свободе.
Он так долго этого ждал и не терял надежды, что однажды это произойдет.
Старый мотор тарахтел, а вибрирование и дребезжание жестяной перегородки за спиной дарили чувство свободы. «Всегда оставаться в движении! Как и пять лет назад». Лишь с той разницей, что на этот раз он будет действовать умнее. «Дела делать, а не слова говорить». А дел у него было еще много.
