— Тогда тебя не пустили бы дальше нижнего холла, — ответил он с грубой откровенностью.
Рука Сэнди бессильно упала вдоль тела, улыбка сползла с лица. Жар, охвативший тело Уго, начал утихать. Сэнди слегка отшатнулась, и то же движение было повторено кем-то еще. Бросив взгляд в сторону двери, Уго увидел стоящую там секретаршу. Злость вспыхнула в нем с новой силой: второй раз за сегодняшний день Джина становится свидетелем его непростительного поведения.
— Спасибо, Джина, — с убийственной вежливостью произнес Уго.
Секретарша поспешила ретироваться. Сэнди посмотрела ей вслед.
— Джина тебя боится, — снова повернувшись к нему, рискнула заметить она.
— Ты хочешь сказать — уважает, — поправил он. — Но, откровенно говоря, твое мнение о моем персонале меня не интересует. Мне бы хотелось узнать, как ты посмела проникнуть сюда под видом той, которой наверняка не являешься.
Светло-карие глаза, в которых отражался зимний свет, падавший из окна, расширились.
— О, прости, Уго. Я думала, ты знаешь, кто я. Разве ты не получил бумаги из офиса моего адвоката?
Поскольку эти самые бумаги лежали сейчас на столе, хорошо видимые им обоим, это определенно был сарказм, и самый возмутительный. Впрочем, нельзя было отрицать и справедливости ее замечания. Уго прищурился.
— То есть ты действительно Александра Медфорд, которая унаследовала состояние Медфорда? — с недоверием спросил он.
— Что здесь удивительного? — возразила она. — Даже бедной девушке с фермы иногда улыбается судьба.
— Представшая в виде мужа.
Едва произнеся это, Уго готов был откусить себе язык. В его словах прозвучала горечь, и могло создаться впечатление, будто ему небезразлично то, что она польстилась на богатого мужчину.
— Можно сказать и так, — пробормотала Сэнди и с интересом огляделась вокруг.
Глядя на ее нежный профиль, он неожиданно почувствовал, как болезненно сжалось его сердце. Проклятье, подумал Уго. Брось эти штучки!
— Здесь холодно, как в мавзолее, — поежилась Сэнди.
Она права, так и есть. Юнис всегда говорила ему то же самое. Кабинет его сводного брата Лео, находящийся за соседней дверью, был полностью переоборудован. Талантливая Юнис превратила его в нечто более человечное. Но Уго даже близко не подпускал ее к своему кабинету, потому что… Потому что я люблю мавзолеи… и в один из них превратил свою жизнь, вздохнув про себя, признал Уго.
— Что тебе нужно, Сэнди? — мрачно спросил он.
— Для начала было бы неплохо сесть.
— Не стоит, ты не задержишься здесь надолго.
— Это было бы в убыток тебе.
— Дверь там, — холодно протянул Уго. — Моя секретарша проводит тебя.
— О, не будь таким надменным. — Она хмуро взглянула на него. — Мог бы хотя бы ради приличия выслушать меня.
— Ты не скажешь ничего, что я хотел бы услышать. — С этими словами Уго отвернулся и обогнул свой стол.
— А теперь ты говоришь напыщенно.
Он так резко обернулся к ней, что Сэнди невольно отступила на шаг.
— Я говорю как обманутый человек!
Слова камнем упали между ними. Сэнди посмотрела ему в лицо и почувствовала, что у нее подгибаются колени. Крупные, четкие черты словно приблизились, а горящий взгляд темно-карих глаз пригвоздил ее к месту. Губы превратились в две жесткие линии, между которыми угрожающе сверкали зубы. Казалось, только мраморная столешница мешает ему протянуть руки и вцепиться ей в горло.
Сэнди была потрясена. О, вовсе не исходящей от него угрозой, а тем, что он так явно демонстрирует свои чувства. Она всегда знала его как мужчину, который держит себя в жесткой узде. Потребовались недели, чтобы он наконец признался, что испытывает к ней влечение. Уго долгое время осаждал их семейную ферму под предлогом того, что хочет вложить в нее деньги. Он внезапно возникал в самых неожиданных местах вроде склада упряжи или конюшни и стоял, наблюдая, как она загружает кормушки.
— Вам не следовало бы этого делать, — как-то с неодобрением сказал он.
— Почему? — рассмеялась в ответ Сэнди. — Потому что я женщина?
— Нет. — Он даже не улыбнулся в ответ. — Потому что вам это не нравится.
В глубине души она знала, что Уго прав, но не думала, что ее отвращение к этому занятию столь очевидно. С десяти лет она жила на ферме, а это предполагало выполнение хозяйственных обязанностей. Но нравилась ли ей такая жизнь? Нет. Она отдала бы все, лишь бы вернуть то время, когда жила в Нью-Йорке с любящими родителями, вдали от фермы, от четы сварливых родственников и их слабохарактерного приемного сына.
— Ты сам обманул себя, — прерывистым голосом ответила Сэнди. — И даже не представляешь, как ужасно ты…
— Поставь точку, — высоким голосом предупредил Уго, — пока не поздно.
Это была прямая угроза. Инстинкт самосохранения говорил ей, что следует внять предостережению, но негодование, копившееся в глубине души все эти восемь долгих лет, вырвалось наружу.
— Как сделал ты, предпочтя поверить лжи, и не дав мне даже минуты на то, чтобы объяснить, что именно ты видел? — выпалила Сэнди. — Значит, теперь мой черед махнуть на все рукой и уйти отсюда, Уго? Тебе будет легче, если я оставлю тебя в уверенности, что много лет назад ты один жестоко пострадал?
— Уходи, — процедил он.
Ну вот, опять! То же слово, произнесенное с тем же отсутствием эмоций, от которого у нее буквально застыла кровь в жилах. Сэнди смотрела в холодное, словно отлитое из бронзы лицо и думала: десять минут. Всего лишь десять минут потребовалось, чтобы вернуться к тому, на чем мы закончили восемь лет назад.
Она издала дребезжащий звук, который трудно было назвать смехом, и резко отвернулась. Проклятое слово произвело на нее такой же убийственный эффект, как и тогда.
Только есть одно отличие. Юная Сэнди сбежала. Нынешняя же сделана из более крепкого материала. Она снова повернулась к Уго и посмотрела ему прямо в глаза.
— Сначала мне нужно сказать тебе нечто важное.
— У меня нет желания выслушивать тебя.
— Ты можешь пожалеть о своих словах.
— Ступай, Сэнди! — отрезал Уго.
— Только после того, как ты выслушаешь меня.
Откуда взялось это упрямство? Уго свирепо смотрел на нее, испытывая смесь возмущения и восхищения. Нужно было очень постараться, чтобы заставить возражать прежнюю Сэнди. А теперь он просто не в состоянии заставить ее замолчать!
Телефон на его столе зазвонил, и, радуясь предлогу, Уго снял трубку. Это была Джина, сообщившая ему, что все визиты, назначенные на сегодня, отменены.
— Спасибо, — пробормотал Уго и, вернув трубку на место, взглянул на Сэнди. — Извини, но ко мне пришли, — солгал он. — И это означает, что твое время истекло.
