– Пожалуйста, прошу вас. Вы больше никогда меня не увидите. Обещаю.
– Вы католичка, миссис…
– Уоткинс. И я мисс. И – нет. Вот мой отец – да, но он вышел… Ой, простите, я имела в виду, что он не посещал службы. А моя мама была еврейкой. Так что нет.
– Гм, все это прискорбно для вас… У вас нет инвестиций в церковь.
Джоанна, возмущенная, вскочила:
– Я не стремлюсь очернить церковь. Я люблю церковь. Или хотя бы саму эту идею. Я пытаюсь связать вместе разрозненные концы и найти во всем этом смысл.
Он жестом предложил ей сесть и посмотрел на часы.
– У меня всего одна минута. Вот что я вам скажу. Поговаривали, что отец Каллахан любил общество детей, в частности, мальчиков. Перешептывания становились все громче, и в епархии стали подумывать о том, чтобы перевести его. Однако он был убит ночью шестнадцатого июля девяносто шестого года именно здесь, в церкви. И, представьте себе, он был с женщиной. Худший из всех неблагоразумных поступков. Если честно, это сильно шокировало всех, кто его знал.
– Худший, чем с детьми?
Отец Райан наклонился вперед.
– Естественно, нет. Но быть пойманным без одежды, знаете ли, да еще в церкви… Не в пасторском доме, не в приделе… – Его лицо приняло усталое выражение. – Это было богохульством. И потребовались годы, чтобы собрать воедино весь приход.
– Они были обнажены? А кто была та женщина?
– Это самое странное. Неизвестно. Ее личность так и не установили. В то время ее фотография была широко распространена. Никто не откликнулся. Немного за двадцать. Белая. Она не принадлежала к нашей пастве.
– Серьезно? Как же получилось, что ее не опознали? Разве такое возможно? Ведь у нее наверняка была семья, близкие…
Раздался тихий стук, и дверь открылась. На пороге стоял юноша лет шестнадцати в сутане.
– Отец, извините, что беспокою вас, но молодежная организация уже ждет вас.
Отец Райан поднял ладонь.
– Спасибо, Питер, я сейчас буду. – Дверь закрылась. – В тот период Интернет пребывал в младенческом состоянии, но я думаю, что полиция до сих пор не закрыла дело. У них были лишь ее посмертные фотографии и портрет, выполненный полицейским художником. Едва ли у него получилось впечатляющее сходство… – Отец Райан встал. – Боюсь, это все, что мне известно. Прошу вас. – Он жестом пригласил ее следовать за ним в коридор.
– А где можно увидеть фотографии, как вы думаете?
Священник шел быстро, и Джоанна, морщась от боли, с трудом поспевала за ним на своих высоченных каблуках.
– В полиции Филадельфии, наверное. Оттуда вам, кстати, и следовало бы начинать, прежде чем приходить сюда. – Он резко остановился. – Надеюсь, вы сдержите свое обещание?
– Какое?
– Что будете держать рот на замке и что я вас больше не увижу, – ответил он и поспешил дальше.
На улице, подойдя к машине, Джоанна обнаружила, что с колес исчезли все четыре колпака, а рядом с личинкой замка появились глубокие царапины, как будто кто-то пытался его вскрыть.
– Восхитительно. Просто восхитительно. Спасибо тебе, Филадельфия.
Глава 52
Рассел открыл глаза и увидел, что над ним стоит Джульетт.
– Я не с пустыми руками. – Она поставила на столик кружку с кофе. – Рабочая была ночь?
Он перевернулся на бок и ощутил, как нижнюю часть спины пронзила боль. Утром, придя домой, Рассел в изнеможении рухнул на диван и тут же заснул.
– Жуткая была ночь.
Джульетт потуже завязала пояс на толстом голубом халате и села на диван у его ног. Ее волосы были собраны наверх; несколько выбившихся вьющихся прядей обрамляли лицо. Нарочитая небрежность в ее внешнем виде как бы указывал на то, что она только что встала с кровати, однако Рассел знал: все это искусно создано с помощью лака для волос и «невидимок». Он не раз видел, как Джульетт, стоя перед зеркалом в ванной, тратила полчаса, чтобы сотворить художественный беспорядок для неспешного воскресного утра.
– Твой начальник оставил тебе сообщение на автоответчике. Хотел узнать, какого числа ты приступишь к работе. Думаю, сначала он пытался дозвониться на твой сотовый. – Она взяла пояс и стала изучать его край. – Может, ты все же расскажешь мне о том воображаемом деле, над которым якобы работаешь? И на которое тратишь все свое время. И из-за которого не приходишь домой. – Одарила его улыбкой с плотно сжатыми губами; ее взгляд был ледяным. – Потому что я пришла к выводу, что мне надо бы это знать.
Рассел спустил ноги на пол.
– Послушай, я помогаю другу…
– Серьезно, Рассел? Это круто. Это так круто, что тебе следовало бы пригласить этого друга к нам сегодня на ужин. Хотя можно посидеть где-нибудь в городе. Выбери ресторан.
Он представил, как Джоанна и Джульетт сидят напротив друг друга за столом, и не смог удержаться от улыбки.
– Не очень хорошая идея. Я в душ.
Рассел встал и уже шел к лестнице, когда в дверь позвонили. Он открыл и увидел на крыльце Джоанну в темно-зеленой стеганой куртке. Она аж притоптывала от нетерпения.
– Прости, Рассел, что вламываюсь, но мне нужно срочно поговорить с тобой. – Он увидел, как Джульетт, вытянув шею, пытается из-за его спины разглядеть особь женского пола, стоящую на крыльце.
– Очень не ко времени. – Он произнес это тихо, надеясь, что Джоанна поймет намек, но та даже не обратила на его слова внимания и, протиснувшись мимо него, прошла в гостиную.
Женщины замерли, глядя друг на друга. Джульетт была на пять дюймов выше и на тридцать фунтов легче, однако она все равно впилась оценивающим взглядом в гостью, отчаянно пытаясь определить, что связывает ее и Рассела. Наконец решила, что по всем направлениям победа осталась за ней, и успокоилась.
– Рассел, будь радушным хозяином, предложи своей гостье кофе. – Улыбнулась Джоанне. – Прошу вас, – предложила ей сесть.
Рассел гневно посмотрел на Джульетт, но все же подчинился.
– Что у тебя?
– Сегодня утром я сходила в церковь и поговорила с отцом Райаном. Моя догадка верная. Рассел, тут всего гораздо больше, чем в газетах. Я тебе такое расскажу…
– Ты сегодня утром ездила в Филадельфию?
– Угу. Отец Каллахан вместе с какой-то женщиной был убит в ту ночь в церкви. Когда их обнаружили, оба были голыми. Но, – она села вполоборота к нему, – по слухам, он предпочитал компанию маленьких мальчиков. Странно, а?
– Это священник тебе рассказал?
– Ага, но это не всё. Женщину так и не опознали. Немного за двадцать. Белая. И всё. И в той газете, что мы видели, ее фотографии не было, верно? Ни имени, ни фотографии.
– Интересно…
