К сожалению, все это действительно делает традиционные религии частью проблемы, а не инструментом ее решения. Религии по-прежнему обладают политическим влиянием, поскольку способны укреплять национальную идентичность и даже могут спровоцировать третью мировую войну. Но когда речь идет о решении более чем актуальных глобальных проблем XXI века, они не способны предложить практически ничего. Многие традиционные религии проповедуют универсальные ценности и претендуют на вселенское значение, однако сегодня они используются в основном в роли служанок современного национализма, будь то в Северной Корее, России, Иране или Израиле. И поэтому они еще больше затрудняют преодоление национальных различий и поиски глобального ответа на угрозы ядерной войны, экологической катастрофы и разрушительных технологий.
Например, когда речь заходит о глобальном потеплении или распространении ядерного оружия, шиитские священнослужители предлагают иранцам смотреть на эти проблемы с узкой, иранской точки зрения; израильские раввины убеждают израильтян думать только о том, что хорошо для Израиля, а православные священники твердят, что русским нужно прежде всего заботиться об интересах России. Каждый народ считает себя богоизбранным и верит: все, что хорошо для него, угодно Богу. Конечно, есть религиозные мыслители, которые отвергают крайний национализм и исповедуют более универсальные взгляды. Увы, в наше время они не обладают политическим влиянием.
Выходит, мы оказались в ловушке. Человечество стало единой цивилизацией, и решение таких проблем, как ядерная война, экологическая катастрофа и разрушительные технологии, возможно только на глобальном уровне. С другой стороны, национализм и религия по-прежнему разделяют человеческую цивилизацию на разные, нередко враждебные лагеря. Это противоречие между глобальным характером проблем и локальным характером идентичностей породило кризис, в который погружается величайший мультикультурный эксперимент в мире – Европейский союз. Построенный на обещании универсальных либеральных ценностей, ЕС балансирует на грани распада из-за трудностей иммиграции и интеграции.
9
Иммиграция
Некоторые культуры могут быть лучше других
Глобализация значительно смягчила культурные различия на нашей планете, но вместе с тем увеличила частоту прямых встреч жителей разных стран, вызывающих друг у друга раздражение. Между Англией англосаксонского периода и индийской империей Пала было гораздо больше различий, чем между современными Великобританией и Индией, но во времена короля Альфреда Великого самолеты авиакомпании British Airways не совершали прямых рейсов между Дели и Лондоном.
По мере того как все больше людей пересекает границы в поисках работы, безопасности и лучшего будущего, потребность противостоять чужакам, ассимилировать или изгонять их порождает кризис политических систем и коллективных идентичностей, сформировавшихся в прежние эпохи. Острее всего эта проблема стоит в Европе. Евросоюз был построен на обещании преодолеть культурные различия между французами, немцами, испанцами и греками. Однако он может развалиться из-за неспособности справиться с культурными различиями между европейцами и мигрантами из Африки и с Ближнего Востока. Парадокс в том, что именно успех Европы в построении процветающего мультикультурного сообщества привлекает сюда такое количество мигрантов. Сирийцы мечтают переехать в Германию – а не в Саудовскую Аравию, Иран, Россию или Японию – вовсе не потому, что Германия ближе или богаче, чем другие страны. Причина в том, что Германия накопила гораздо более успешный опыт приема и устройства иммигрантов.
Растущая волна беженцев и иммигрантов вызывает у европейцев неоднозначную реакцию и ожесточенные споры об идентичности и будущем Европы. Некоторые европейцы требуют наглухо закрыть свои ворота. Предают ли они европейские идеалы мультикультурализма и толерантности – или просто принимают разумные меры для предотвращения катастрофы? Другие, напротив, призывают распахнуть двери еще шире. Они демонстрируют верность главным европейским ценностям – или легкомысленно возлагают на европейский проект нереалистичные надежды? Дискуссия об иммиграции часто переходит в перебранку, в которой стороны не слышат друг друга. Чтобы добраться до сути, полезно взглянуть на иммиграцию как на сделку с тремя базовыми условиями.
Условие 1. Принимающая страна впускает иммигрантов.
Условие 2. В ответ иммигранты принимают как минимум основные нормы и ценности принимающей страны, даже если это потребует отказа от некоторых собственных традиционных норм и ценностей.
Условие 3. Если иммигранты в достаточной степени ассимилируются, со временем они становятся полноправными гражданами принимающей страны. «Они» превращаются в «нас».
Эти три условия вызывают три разные дискуссии относительно смысла каждого из них. Четвертая дискуссия касается выполнения условий. Когда люди спорят об иммиграции, они часто смешивают все четыре вопроса, так что никто не понимает, о чем на самом деле спор. Поэтому лучше рассмотреть каждый из спорных вопросов отдельно.
Дискуссия 1. Первое условие иммиграционной сделки гласит: принимающая страна впускает иммигрантов. Но считать ли это долгом страны или ее любезностью? Обязана ли страна открыть ворота для всех или имеет право выбирать и даже прекращать иммиграцию? Сторонники иммиграции склонны считать, что у стран есть моральные обязательства принимать не только беженцев, но и людей из бедных регионов, приезжающих в поисках работы и лучшего будущего. В глобальном мире у каждого есть моральный долг перед всеми остальными людьми, а тот, кто от него уклоняется, – эгоист или даже расист.
Кроме того, многие сторонники иммиграции подчеркивают, что полностью остановить этот процесс невозможно, и сколько бы стен и заборов мы ни строили, отчаявшиеся люди всегда найдут способ их преодолеть. Поэтому лучше легализовать иммиграцию и заниматься решением связанных с ней проблем открыто, чем способствовать созданию гигантского подполья с торговлей людьми, нелегальной рабочей силой и детьми без документов.
Противники иммиграции возражают, что, если проявить достаточную жесткость, можно полностью остановить приток иммигрантов, за исключением беженцев, спасающихся от гонений в соседней стране, и что государства не обязаны открывать двери для всех. Возможно, у Турции есть моральный долг впустить к себе несчастных сирийских беженцев. Но если эти беженцы попытаются переехать в Швецию, то шведы их принимать не обязаны. Что касается мигрантов, которые ищут работу и лучшую жизнь, то каждая страна вправе сама решать, хочет она их у себя видеть или нет, а если хочет, то на каких условиях.
Противники иммиграции подчеркивают, что одно из основных прав любого человеческого сообщества – защищать себя от любых вторжений, хоть со стороны чужой армии, хоть со стороны мигрантов. Шведы упорно трудились и шли на бесчисленные жертвы, чтобы построить процветающую либеральную демократию, и, если сирийцы не смогли этого сделать у себя дома, шведы не виноваты. Если граждане Швеции по какой бы то ни было причине больше не хотят видеть в своей стране иммигрантов из Сирии, они вправе им отказать. А если шведы принимают иммигрантов, ни у кого не должно быть сомнений, что они делают это по своей доброте, а вовсе не в силу каких-либо обязательств. Это значит, что иммигранты, которых впустили в Швецию, должны испытывать глубокую благодарность за все, что им дают, а не предъявлять требования, словно они хозяева этой страны.
