— Чего тебе? — подошел ближе Артист.
— Двадцатником не богат? Я сегодня на стеклотаре прокололся. На чекушку не хватает. Манька заболела. Приемный пункт закрыт.
Выпить захотелось так, что у Артиста аж кадык на горле заходил. Эх, была не была!
— Чекушка… — презрительно фыркнул новоиспеченный миллионер и выудил из кармана пятитысячную купюру. — Дуй в магазин. Самый лучший коньяк тащи. И закуси не забудь.
7
Подключение дополнительных резервов начало приносить плоды. По данным навигатора машины Евгения Ставицкого нашли место проведения эксперимента, на котором обнаружили брошенную тележку старика и банку с мышью внутри. Микки биологи тут же уволокли в свою лабораторию, выяснять, как он перенес телепортацию. Сотни сотрудников засели за мониторы, просматривая данные ближайших к месту события камер видеонаблюдения. Но первой на след ученого вышла запущенная сотрудниками ФСБ программа распознавания лиц, высветив его путь от жилого квартала до МКАДа, за которым его дорога пересеклась с рублевским отморозком. Район поисков сузился до шести высоток в двадцать пять этажей каждая. Туда уже готова была ринуться толпа агентов ФСБ, но ответственный за операцию полковник Онищенко дал отбой, так как его сообразительный помощник, бывший старлей, а ныне капитан Поклавский, догадался нырнуть в ближайшее к высоткам полицейское отделение, где с ходу наткнулся на очень симпатичную и очень сердитую девушку, скандалившую с дежурным.
— Загулял? Вы что, издеваетесь? Ему семьдесят четыре! Да вы посмотрите…
— Вообще-то я в другом смысле, — поспешил подавить смешок дежурный, — с друзьями там…
— Мой дедушка не алкоголик! И мы с папой не можем ждать трое суток, пока вы тут чесаться начнете. Мы уже все морги, все больницы обзвонили. Он, может быть, сейчас…
Капитану достаточно было одного взгляда на фотографию старика, которую девица проталкивала в окошко дежурного, чтобы понять — цель нащупана. Он отошел в сторону, позвонил полковнику и, получив у него санкцию на разработку, решительно подошел к стойке дежурного.
— Я думаю, в порядке исключения заявление о пропаже человека можно принять, не дожидаясь установленного законом срока, — мягко сказал он, прижимая к стеклу стойки свое удостоверение так, чтобы девушка не могла его прочитать. — У вас найдется свободный кабинет? Я помогу ей оформить бумаги.
Дежурный настороженно переводил взгляд с удостоверения на капитана. От этого занятия его отвлек телефонный звонок.
— Старший лейтенант Семенцов… да… да… Так точно! — Закончив разговор, он сдернул со стенда за своей спиной ключ и передал его капитану вместе с бланком заявления. — Тридцать восьмая комната. Второй этаж справа по коридору.
— Пройдемте, девушка.
Найдя тридцать восьмой кабинет, Константин усадил ее за стол, сел напротив, положил перед собой бланк заявления и извлек из кармана ручку.
— Теперь по порядку. Кто пропал, как пропал и, самое главное, как вас зовут?
Еще не остывшая от схватки с дежурным девушка сердито фыркнула:
— Последний пункт обязателен?
— Для этого документа да, — улыбнулся капитан, — а для меня тем более.
— А почему для вас тем более?
— Потому что я холостой, молодой и со всех сторон жутко положительный, — с самым серьезным видом сказал Костя, — и если вижу девушку, готовую грызть всех подряд за своего дедушку, все, считайте — пропал. К кому засылать сватов?
— К папе с мамой. У вас в полиции все такие балаболки? — невольно улыбнулась девушка.
— Нет, я уникален. Так как вас зовут?
— Кремень Галина Алексеевна.
— Ух ты! Кремень. Я уже боюсь. Чую, ходить мне скоро под каблуком. Кстати, меня зовут Константин Александрович. Для друзей, а тем более для будущей невесты просто Костя. — Веселый нрав и легкость в общении всегда помогали капитану находить контакт и быстро располагать к себе собеседников. Помогли и на этот раз. — А теперь давайте по порядку. Рассказывайте.
И девушка начала рассказывать, как вчера после работы заскочила домой к деду, как ждала его часов до одиннадцати ночи, а потом забила тревогу. Позвонила отцу, и началась свистопляска. Обзвон моргов, больниц и прочее.
— Понимаете, Константин Александрович, я своего деда знаю. Он домосед. Раньше еще встречался с друзьями по университету, но их уже практически не осталось, сами понимаете, возраст. А с тех пор как бабушку похоронили, так он кроме как в магазин вообще больше никуда не выходит, хотя мне постоянно напоминает: «Движение — это жизнь, и даже в выходные, лежа на диване, слегка подергивай ножкой». Мы ему пытались сами продукты завозить, тяжело ведь с тележкой за ними мотаться, но он запретил. Говорит, ему такие разминки для здоровья полезны.
— Продуктовая тележка?
— Да, с шестью колесиками на одной оси, по три с каждой стороны, чтоб по ступенькам легче передвигалась. Я ему специально по Интернету заказывала. Только там ось слабая. Почти сразу погнулась, как только дед ее нагрузил. Папа ему новую, усиленную, в мастерской потом заказал. Впрочем, о чем это я? А, да, так вот, тележки дома не оказалось, я потому и подумала, что он в магазин пошел, а когда в холодильник полезла — так там всего полно. Выходит, он накануне затарился. Вот тогда я и поняла, что что-то случилось.
— Он один живет?
— Один. В квартире еще я прописана, но живу с родителями.
— К деду часто наведываетесь?
— Раза два-три в неделю. А созваниваемся почти каждый день.
— Значит, ключи от квартиры у вас есть.
— Конечно. И у меня, и у папы, и у мамы. У него тоже есть наши ключи.
— Ясно. Знаете что, Галина… Кстати, можно без отчества?
— Ну раз в женихи набиваетесь, то можно, — милостиво разрешила девушка.
— Отлично. Терпеть не могу официоз. Давай-ка, Галя, прогуляемся на квартиру твоего деда, я осмотрюсь там и на месте, может быть, сумею что-нибудь сообразить.
— А заявление?
— Тебе что важнее, дед или заявление?
— Дед, конечно.
— Тогда подъем и шагом марш! — поднялся капитан. — А заявление мы всегда оформить успеем. Нечего зря время терять.
— Не получится из тебя подкаблучник, — вздохнула девушка, вставая со стула, — а так хотелось.
— Я буду очень стараться, — пообещал Константин, галантно распахивая перед ней дверь.
Путь от отделения до дома ученого занял не более десяти минут. Дед Галины занимал уютную двухкомнатную квартиру на четырнадцатом этаже. Впрочем, уютными там были только гостиная, кухня и удобства. Спальня же была превращена то ли в кабинет, то ли в мастерскую. Верстак, слесарные инструменты, паяльники и гора самого разнообразного электронного хлама занимали почти всю комнату, и лишь в правом углу у окна нашлось место для письменного стола, на котором стоял ноутбук. Кровати в спальне не было вообще. Похоже, спал он в гостиной на диване.
