– Если бы я ударила его вазой, было бы эстетичнее?
Наконец замок поддался и дверь в спальню распахнулась. На раскрытом окне от сквозняка надулась тюлевая занавесь. Уильям выдрал из рук младшего брата подсвечник, поднял повыше, чтобы распугать холодную темноту, и на полу нарисовался дрожащий желтый круг.
Барнс исчез.
– А где мертвец? – недоуменно спросил Уильям.
– Сбежал… – не веря собственным глазам, вымолвила я.
* * *
К полуночи музыкальный вечер мало чем отличался от ведьмовского шабаша, разве что никто не впадал из-за крысиного яда в летаргический сон. Гости разъехались по домам глубокой ночью. Завтрак, к счастью, отменили, спускаться на первый этаж и изображать любезность или объяснять неожиданное исчезновение брата Дороти не пришлось. Еду принесли в комнату. На подносе между чашкой и масленкой лежала записка, сложенная вчетверо и залепленная сургучной печатью почтового отделения городка, граничившего с Кросфильдом. На лицевой стороне под именем «Дороти» была выведена быстрая летящая литера «Б».
– Когда доставили записку? – поинтересовалась я у молоденькой горничной.
– С утра привезли с почтовой каретой.
– Можете идти, – отослала я служанку и вскрыла письмо. Барнс был немногословен. Он написал точный адрес столичного магистериума и даже указал номер комнаты, куда вызывали на допросы ведьм, а ниже приписал: «Таверна «Свиные ребрышки», полдень».
– Для трупа, господин Слотер, вы излишне деятельны и сметливы, – процедила я и, смяв записку в кулаке, швырнула комок в пустую кружку. Желтоватый лист стал медленно тлеть, оборачиваясь черным пеплом.
Из дома я ушла втихомолку. Переместилась бы через камин, но возиться с маскирующим амулетом, который непременно разрядился бы по дороге, не хотелось. Пришлось попросить карету и кучера.
Городок Олдхэм, граничивший с поместьем, был похож на сотни других пыльных провинциальных городков, разбросанных по королевству. С маленькой станцией, где три раза в неделю проездом останавливались омнибусы из столицы, невысокими домами и высохшим из-за засухи фонтаном перед зданием мэрии. Рядом с ним я вышла из экипажа. Отправила кучера обратно в поместье, сказав, что вернусь сама к вечеру, и направилась к единственной во всем городе таверне «Свиные ребрышки», мимо которой мы проезжали.
Заведение оказалось настоящей дырой. Все, начиная от грязных окон и заканчивая чахлым растением, увядавшим возле двери в бочке из-под эля, было отвратительным, а запах, витавший в обеденном зале, вызывал желание закрыть нос.
Барнс ждал меня на втором этаже, в отдельной комнате. Он сидел за столом с кружкой темного эля и какой-то снедью на отбитой тарелке. Молча я закрыла дверь, спокойно устроилась напротив, словно мы собрались на военный совет.
– Ты опоздала.
– Я не торопилась, – отозвалась я. – Как самочувствие после встречи с кочергой? Сказать честно, господин Слотер, я записала вас в покойники.
– Так это была кочерга? Я надеялся, что мне врезали благородной вазой.
– Да что вы все к вазе прицепились-то? – недовольно буркнула я.
Некоторое время он разглядывал меня, видимо, пытаясь отыскать во внешности различия с сестрой. Бесполезно, маскирующие амулеты я делала мастерски.
– Ты так на нее похожа, аж мурашки бегут. Покажешь настоящее лицо, госпожа ведьма?
– Нет.
– Боишься, что узнаю, кто прячется под маской Дороти?
– У ведьм принято показывать настоящее обличье только тем, кто заслужил такое право. Вы, господин Слотер, явно к числу таких людей не относитесь. Зачем вы меня вызывали?
– Не знаю, рассказывал ли Картер тебе, что дядька поделил наследство. Уильяму – мануфактуры, ему – Кросфильд. Старший брат лучше полруки брату отрежет, но не отдаст ни пенса семейного капитала, и Картер это знает. Раз ты в особняке и похожа на Дороти как две капли воды, то моя сестрица застала его с какой-нибудь модисткой и сбежала?
Барнс даже не представлял, как был близко к истине.
– Это был вопрос? – Я изогнула брови и со скучающим видом сняла с черного рукава платья несуществующую ниточку.
– Я хотел предложить сделку. – Он постучал пальцем по исцарапанной столешнице. – Не знаю, сколько тебе заплатил Картер, но я заплачу в три раза больше, если ты меня прикроешь. Или поделим выручку пополам? Мне надо всего пару дней, чтобы покопаться в закромах этого чудного места.
– Похоже, меня обманули, когда говорили, что удар кочергой по голове способен изменить человеку картину мира, – покачала я головой. – Некоторым одного раза недостаточно.
– Ты отказываешься? – У Барнса вытянулось лицо, не такого ответа он ждал.
– Так уж вышло, что мы, черные ведьмы, ужасно нетерпимые. Иногда я сама не подозреваю, что именно меня выбесит в следующий момент. Я ненавижу кучу вещей, но больше всего – когда кто-то хочет навредить людям, которые мне симпатичны. – Копируя его жест, я постучала пальцами по столешнице, и по деревянной липкой поверхности в разные стороны прочертились кривоватые трещины. – Предлагаю другую сделку. Ты исчезаешь из жизни своей сестры и ее будущего семейства, а я сделаю вид, что мы никогда не встречались.
– Ты меня не запугаешь, ведьма! На меня не действует магия! – ухмыльнулся он.
– На тебя нет, но она действует на ступеньки лестниц, черепицы, которые вдруг падают с крыш, колеса карет, неожиданно отлетающие рядом с обрывом… У меня богатое воображение, могу перечислять бесконечно.
– Я напишу в магистериум.
– Попробуй. Проверим, на кого из нас быстрее наденут кандалы. – Я дернула плечом. – Откровенно сказать, когда утром пришло послание, то решила, что ты потребуешь объяснений, кто я такая и куда делась твоя очаровательная сестра, но, судя по всему, этот факт тебя беспокоит мало…
Некоторое время мы смотрели глаза в глаза.
– Вижу, мы не сговоримся. – Уголок рта у Барнса нервно дернулся.
Неожиданно переговорщик раскрыл ладонь и с силой сдул мне в лицо облако сверкающей пыли. Я не только не задержала дыхание, но и вдохнула блестящую горьковатую пудру полной грудью. Горло обожгло, как от нестерпимо острого перца. Пока я надрывно кашляла до темноты в глазах, пытаясь избавиться от ядовитой пыльцы, и была не в состоянии соображать, тем более пытаться остановить афериста, он улизнул.
Когда на негнущихся ногах, держась за перила, я с трудом спустилась в обеденный зал, ко мне подскочил подавальщик в грязном фартуке и попытался тыкнуть в нос счет с круглой цифрой за обед сбежавшего господина.
– Он сказал, что вы оплатите, – заслоняя своей рослой фигурой дверь, потребовал работник оплаты.
– Прокляну, – прохрипела я.
– Ладно, но заплатить придется.
Горящее горло, слезящиеся глаза и скрывшийся Барнс настроение мне испортили отменно. Со злостью я щелкнула пальцами. Бумажка в руках подавальщика разлетелась в разные стороны черным пеплом, заставив мужчину отпрянуть. Немногочисленные выпивохи, угнездившиеся в заведении в середине дня, испуганно загудели.
