– Это не так?
– Никто не проверял. Никто и не хочет проверять, как ты прекрасно понимаешь. Но скорее всего – нет, не так. Серая слизь не может быть остановлена минами. Или рекой. Поэтому там есть и сигнализация. Датчики. Датчики внутри сектора, датчики по периметру, датчики в удалении от периметра. Ты знаешь, как Изоляторы умеют устраивать такие вещи. В каждом датчике – или контрольная культура наноботов, или контрольная биокультура. Если с ней что-то случается, а зона разрушения этих маячков выходит за пределы периметра, то Изоляторы приведут в действие ядерный заряд. Всем известно, как они обожают такие штуки. Им лишь волю дай что-нибудь зачистить.
Алиса сделала паузу, ожидая вопросов, но Дрей лишь слушал.
– И есть проход. Односторонний, так как обратно никого не выпускают. По традиции, ты должен донести ампулу до заброшенного монастыря, ты увидишь его издали – еще с другого берега. Донести и разбить. Доставка будет считаться законченной.
– Как я вернусь, если проход односторонний? – На этот раз Дрей все же решил задать вопрос.
– На тебе будет комплект полной биозащиты. Точно так же защищает и от ботов. Тяжеловат, но пару километров пройдешь, только вспотеешь. Тебя выпустят, если он останется нетронутым.
Дрей понял, что она лжет, в те же мгновения, как она начала говорить. У нано тоже были аналоги Миротворцев – геммов общения, убеждения и запугивания. Хотя Дрей был уверен, что Алиса могла бы и без них убедить кого угодно в чем угодно – настолько уверенно она говорила. Даже сейчас, несмотря на очевидную ложь, Дрей хотел ей верить.
Но прежде всего – он верил логике. Никто не выпустит из столь опасной, как все описывали, зоны одинокого доставщика лишь для того, чтобы выполнить условия доставки. Если он пронесет ампулу внутрь, то останется там вместе с ней, это ясно.
– Я не смогу взяться за это задание, – тихо проговорил Дрей, отступая на шаг назад. – Но мне кажется, что условия доставки достаточно просты, и вы легко найдете мне замену.
Он отступил еще на шаг. Какой-то очевидной угрозы от женщины не исходило, но он не понимал, кого она представляет. То, как она отзывалась об Изоляторах, ясно показывало, что она не из них. А значит, был кто-то еще – какая-то организация, дожившая до нынешних времен и при этом достаточно богатая и сильная, чтобы заниматься чем-то, кроме своего собственного выживания.
– Тем не менее ты за него возьмешься, – спокойно ответила Алиса. – Потому что под одним деревом неподалеку от твоего поселка лежит, присыпанный землей, сверток. И в этом свертке небольшой, поверь мне, совсем небольшой заряд. Соседние поселки, наверное, даже не поймут, что случилось. Лишь потом с сожалением узнают, что их друзей больше нет на карте. Ты хочешь погубить несколько сотен душ, включая свою семью, из-за своей безответственности? Поверь, мы умеем делать так, чтобы от наших предложений не отказывались.
Алиса поднялась, впервые за время всего разговора. Поднялась, подошла к нему и положила руку на плечо доставщика:
– Тебя выпустят, если ты сделаешь все правильно. Я тебе обещаю.
И Дрей абсолютно отчетливо понял, что она лишь повторила собственную ложь еще раз.
Понятно, почему Дрей ничего не слышал о секторе Тешев. Карта уводила в глубь диких земель. Где-то восточнее, как можно было предположить, находился эпицентр нескольких последних волн мутантов. А когда идет волна – мало кто из людей выживает. Если в глубине этих лесов кто-то и жил, то он умел слишком хорошо скрываться – и от мутантов, и от остальных.
Мутанты, появляющиеся вроде бы из ниоткуда, приходили все реже. На последнюю волну Дрей нарвался как раз перед встречей с Илоной: та волна уже угасала, была на излете, но даже тот контакт оказался смертельно опасным.
Мутанты всегда нападали на людей. Они могли пропустить зверя в лесу, но любой человек, увидевший мутантов, должен был либо бежать, либо готовиться к последней схватке. Никто уже и не задумывался о первопричинах – все воспринимали волны и ненависть мутантов к людям как данность и лишь молились о том, чтобы следующая волна не пришла слишком быстро.
Внемля молитвам, мутанты приходили все реже, и казалось, только это окончательно не загнало людей в пещеры: слишком много поселков оказывалось разрушенными, полностью вымершими после каждой волны. Хороших, больших, хорошо укрепленных поселков. Мутанты не жалели себя, если речь заходила об убийстве экзо или нано. Они могли гибнуть пачками только для того, чтобы добраться до одного-единственного человека.
Поэтому поселок, обозначенный на карте как живой, сразу привлек внимание доставщика. Похоже, эти люди жили на окраине мертвых земель. И если они выжили, то должны были быть либо прирожденными воинами, либо обладать невиданной удачей. Дальше, в глубине, не выжил никто. За исключением, как оказалось, целого сектора, но у тех были свои преимущества.
Между волнами дикие земли становились вполне себе безопасными. За исключением тех напастей, которые всегда возникают в глуши, там, где нет людей. Какие отголоски прошлого можно было найти в этой зоне, какие твари обитали в глубине, никто теперь и не знал. Считалось, что после волны мутанты гибнут – даже те, кого не остановили пули, гранаты и куча других, естественных и более прозаичных причин. Но Дрей знал, что это не так. Он не видел ни одного мутанта, умершего своей смертью. Зато видел небольшие стаи между волнами, прячущиеся и ведущие растительный образ жизни. Долго такие группы не выживали – не там, где их находили люди. Но он думал, что как раз в глубине мертвой зоны их можно встретить. Этого Дрей не опасался – стаи мутантов, когда не идет волна, были не более опасны, чем обычные хищники. Они преследовали, но могли бросить добычу. Бились, но могли отступить, если видели, что сила не на их стороне. Как будто ждали, когда придет следующая волна и они смогут отплатить за все.
Внешне тем не менее поселок смотрелся вполне заурядно. Чаще, конечно, жилье обносили частоколом из бревен, а местные воспользовались забором, оставшимся от кого-то со времен Заката – крашеное листовое железо метра в три высотой вполне могло остановить любого, желающего проникнуть внутрь. К тому же сжечь его было невозможно, поэтому преимущества были налицо.
Дрей шел строго по дороге, даже не пытаясь прятаться. Наноасфальт лежал здесь еще со времен Заката и, как ни странно, до сих пор держался. Кое-где были видны выбоины, засыпанные где-то свежими порциями самозаживляющегося материала, а где-то и просто щебнем. Достать сейчас мешки с действующим асфальтом стало почти невозможно.
Ему не нужно было прятаться. Он хотел попасть внутрь поселка, желательно напроситься на ночлег, а для этого нужно подойти к поселку открыто. Таковы были правила. Ни один поселок не впустит к себе того, кто не пришел открыто прямо к главным воротам. Будешь пытаться подобраться незаметно – стрелять станут без предупреждения.
Да и тех, кто приходил открыто, пускали далеко не всегда. Но – не стреляли. Негласные правила оговаривали и это. Подойдешь открыто – тебе дадут уйти, не пуская пули в спину.
