В какой момент мы начали целоваться, я не заметила. Касалась Лира, отзывалась, чувствуя, как каждое прикосновение словно обжигает. И не кожу тревожит, а сердце.
— Все будет так, как ты хочешь, мой свет, — хрипло пообещал Лир. — Лепестки роз, зажженные свечи…
Еще бы чувствовать спиной горячий песок, слышать шум волн и смотреть на звезды. Но это из совсем несбыточного. Только почему же так хочется именно такого — сказочного и светлого?
— Все мои поцелуи и ласки будут твоими, Ари. Люблю тебя…
Лир нежно и бережно поцеловал меня в макушку, так и не выпуская из рук. О чем задумался? В его взгляде плескалось серебро, но я видела, как в самой глубине затаилась сильная боль. Он обещал то, что невозможно будет выполнить, если я останусь.
Почему же мы даже не пытаемся найти другой выход, Лир? Как жить без любви, которая стала твоим дыханием? Я не знала. Море звало меня, эта жажда появилась сразу же, стоило передумать. Оно примет и утешит, приласкает и заберет боль. Однажды плохое отступит. Однажды я вернусь, чтобы исполнить пророчество звезды. Однажды…
Лир неожиданно опрокинул меня, навис, снова целуя. Ни запретов, ни границ не осталось. Разве что его дыхание, скользящее по моей коже, шепот на незнакомом языке. Я не спрашивала значения слов, угадывала.
Единственная… Желанная… Любимая…
Мой темный маг хотел забыться и не помнить того, что нас ждет. Я так и уснула в его объятиях, заласканная и зацелованная. И когда очнулась, открывать глаза не хотела. Лир ласково, едва ощутимо гладил мои волосы.
— Прости, Ари. Так хочется верить, что однажды ты сможешь это сделать. Не прошу понять, прошу лишь не уходить. Потерять дайари все равно что умереть. Лишиться сердца…
Лир шептал эти слова, не зная, что я подслушиваю.
— Все, что мне нужно, — это ты. Но разве принцу позволено выбирать?
В голосе моего темного мага сквозила такая невыносимая горечь, что хотелось открыть глаза, обнять и забыть о запланированном побеге. Просто остаться с тем, кто так дорог, и постараться стать счастливой.
— Не могу тебя отпустить, — прошептал Лир. — Я болен тобой, моя дайари.
Наклонился, коснулся губ поцелуем. Я постаралась дышать ровно, чтобы себя не выдать. Моему темному принцу ни к чему знать о случайно услышанных признаниях. Он успокаивал себя, не меня.
Я открыла глаза спустя время, потянулась. За окнами давно вступила в свои права ночь.
— Который час? — спросила я.
— Почти полночь. Нам пора возвращаться.
— Лир, а я могу прямо сейчас вызвать портниху?
— Что-то не так с выбранным платьем?
Я помялась, а потом все же созналась:
— Да у меня его еще нет, собственно.
— Ари, ты невозможна! Бал же завтра! И портниха точно к тебе заглядывала.
Я пожала плечами. Весь день тогда провела в библиотеке, потом знакомилась с родными Лира, а когда мне передали, что она меня ждет, отправила портниху к Даринель. У подруги одежды имелось совсем немного. Мне все казалось успею, время есть…
Лир вздохнул, пообещал решить этот вопрос. Мы быстро собрались и переместились во дворец. Лимфил дремал на моих руках, не думая просыпаться. Аран недавно сказал, ему надо набираться сил, чтобы вырасти.
Пока мой темный маг распоряжался вызвать портниху, я успела переодеться.
Гретта, молодая добродушная женщина, оказалась приветливой и с любопытством меня рассматривала.
— Лир, ты отдохни, — улыбнулась я. — Мы сами справимся.
Дождавшись кивка портнихи, Лир исчез в нашей спальне, ласково поцеловав на прощанье.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
Гретта мне понравилась сразу же. Она коротко рассказала о придворной моде, показала эскизы нарядов, которые носит знать. Не особо удобные и комфортные, учитывая корсеты, пышные юбки, расшитые драгоценными камнями, да многочисленные оборки.
— Леди Ариадна, — обратилась Гретта, услышав мой вздох, — вам не нравится?
— Это все мне не подходит, — чуть нервничая, заметила я. — Скажите, я сильно нарушу традиции, если выберу абсолютно другой фасон платья?
— Для дайари принца Лирантанеля такое допустимо. И слова никто не скажет.
— Из-за статуса?
— Да ваш мужчина испепелит любого, кто на вас косо посмотрит, — улыбнулась Гретта, и я так и не поняла, это она всерьез или шутит.
Лир, конечно, ревнивый, но не настолько же. Или я чего-то не знаю?
— У вас есть драгоценности?
— Да. Правда, я их не ношу.
— Позвольте взглянуть. Я редко подбираю ткань, ориентируясь на драгоценности, но сдается, в вашем случае стоит попробовать.
Я прошла в спальню. Стараясь не потревожить Лира, достала шкатулку с подаренным им серебром.
Мы с Греттой выложили украшения на небольшой столик. Горничные, которые были на подхвате, с любопытством поглядывали в нашу сторону.
Красивый комплект с лазуритом, состоящий из кулона в виде капельки на тонкой серебряной цепочке, такой же формы серег, который мне так нравился, Гретта сразу отложила, сказав, что это слишком простое украшение для бала.
Долго рассматривала браслет, плетение которого напоминало лепестки и цветы с бабочками. Он выглядел изящно, был усыпан мелкими бриллиантами и сапфирами. Отложили в сторону, хотя я понимала, что все равно его не надену. Ведь мне придется прыгать в море, и драгоценность однозначно исчезнет.
Серебряные тонкие браслеты, серьги, кулоны и колье с сапфирами бережно убрала в шкатулку. Гретта в этот момент задумчиво рассматривала цветок дайари на моей руке. Он был главным моим украшением, если честно.
Я попросила Жюстину унести шкатулку обратно, сделала глоток чая. Двери спальни неожиданно распахнулись, появился заспанный Лир.
— Еще не подобрали платье?
— Нет. Мы решили подобрать наряд к драгоценностям.
— Из тех, что у тебя есть, ничего не подойдет, — спокойно сказал Лир. — Подожди минутку. Я сейчас.
Он исчез в спальне, но вскоре вернулся, держа в руках темно-синюю бархатную шкатулку.
— Думал отдать перед балом. Но полагаю, сейчас нужнее.
Протянул подарок, и я осторожно раскрыла футляр. Ожерелье было красивым. На серебряной основе — тонких переплетенных нитях — располагались лилии, сделанные из ярко-синих, под цвет моих глаз, сапфиров. Сердцевина каждого цветка усыпана мелкими бриллиантами, их капли дрожали и на лепестках. Всего цветов было пять. От центрального тянулась тоненькая цепочка с ярко-синей каплей-кулоном. Рядом в шкатулке лежали точно такие же серьги с цветком и свисающей с него каплей.
— Нравится? — поинтересовался Лир, так и не дождавшись от меня хоть какой-то реакции.
