Сестра поручика слушала красноречивого трактирщика, ни разу не изменившись в лице, но, как только дело коснулось ее ребенка, маска равнодушия уступила место воодушевлению и надежде. От самоуверенной гордячки не осталось и следа, и теперь перед Жозефом стояла мать, которая дрожащим голосом спросила его:
– Вы знаете, что стало с моим Жоржем? Мой Жорж! Боже мой!
– Да, я знаю, — холодно ответил Жозеф Арну.
Тогда Дениза произнесла с мольбой:
– О, вы же скажете мне, где он, не правда ли, гражданин? Ради самого Неба, ради тех, кого вы любите! Не сердитесь на меня за мой холодный прием. Я, кажется, грубо отнеслась к вам. Я была несправедлива, глупа, я раскаиваюсь! Простите меня! Вы не злы, ваш отец был другом моего отца. Мой брат Филипп — ваш товарищ с детства. Флоранс была мне как младшая сестра… Вы же отдадите мне маленького Жоржа?.. Вы отдадите мне его завтра или позже, когда сочтете возможным? Вы отдадите его мне — хотя бы на один день — на один час, чтобы я могла обнять его, прижать к груди!..
Дениза сделала два шага вперед, сложив руки в мольбе; Жозеф отступил назад, проговорив:
– Хорошо. Не нужно так много нежностей. Вам отдадут вашего Жоржа.
– Когда? — спросила с волнением Дениза Готье.
– Когда мы переговорим об условиях, моя красавица.
– Об условиях?..
– Ну да, разумеется! Во всякой сделке есть две стороны. Главное — обо всем договориться.
Сердце Денизы было возмущено тем, что ей, матери, требовавшей назад своего ребенка, ставили какие-то условия, и она холодно спросила:
– Чего вы хотите?
– Вам это позже объяснят, когда вы немного успокоитесь, — ответил Жозеф.
Девушка задумалась. Ужас овладел ее существом, и через минуту она спросила:
– Однако, гражданин Арну, что будет, если я не смогу выполнить условия, которые вы поставите?
– Тем хуже для вас, красавица, — ответил Жозеф Арну.
– Если бы это касалось только меня одной…
– Да, — сказал крестьянин, — но тут замешан и ваш ребенок. Если вы откажетесь выполнить условия, вы наденете траур. Вы никогда больше не увидите своего сына.
– Никогда?
– Никогда!
Дениза сделала шаг вперед и, словно не веря своим ушам, повторила:
– Вы говорите, что я никогда не увижу сына?
– Никогда, — равнодушно ответил Жозеф.
Взгляды их встретились. Дениза Готье, нахмурившись, проговорила:
– Берегитесь!
Арну, ухмыляясь, спросил:
– И чего же?
– Есть законы, есть судьи! Они отнимут у вас ребенка, которого вы украли.
– Обратитесь к ним, если осмелитесь.
Дениза опустила голову, а Жозеф продолжал:
– Обратитесь, если хотите, к гражданину Тувенелю — близкому приятелю жандармского поручика, или лучше к нему самому — к Филиппу Готье, вашему брату. Заявите им: «Я солгала, сказав вам, что незаконнорожденный сын Гастона дез Армуаза умер. Он жив, и я — его мать. Его похитили, и я требую его назад. Мне нет дела до публичного позора! Что мне имя, которое я ношу, имя честного, храброго солдата? Мне нипочем скандалы и сплетни, шум и свист вслед. Один гражданин прячет моего сына у себя. Я требую, чтобы вы арестовали его, судили по закону и посадили в тюрьму».
Жозеф замолк и принялся пожирать взглядом Денизу, подавленную горем…
– Разве не так вы хотите поступить? — спросил он.
Сестра Филиппа отрицательно покачала головой, и Арну вновь заговорил:
– Если таково ваше намерение, то я не буду вас удерживать. Учтите, что я легко оправдаюсь, ведь ваш ребенок записан в книгах прихода селения Валенкур под рубрикой «От неизвестных матери и отца». Ничто не доказывает, что этот ребенок ваш, а не другой женщины. Так я и заявлю в суде. Но вот что я скажу вам, коротко и ясно, запомните мои слова: мальчик надежно спрятан. Я и мысли не допускаю, что вы откроете этот потайной ящик, в котором хранится клад. Чтобы открыть ящик, нужен ключ, а он у меня. Со мной же справиться нелегко. Если вы перепробуете все возможные способы, если вы поднимете все власти, всю полицию и их сыщиков на ноги, вы и тогда ничего не добьетесь. Тем не менее я не ирод и говорю вам, что ребенок жив, здоров и весел — пока. Мальчик такой худенький и бледненький — настоящий отпрыск аристократа! Его нужно окружать особым уходом и вниманием! Кажется, что его жизнь висит на волоске. К тому же дети подвержены стольким болезням… Сегодня ребенок совершенно здоров, а завтра смотришь — его уже и нет! Если вы вздумаете кому-нибудь передать то, о чем мы с вами говорили сегодня, если вы предпримете попытку разнюхать, где я прячу вашего сына, — одним словом, если вы что-нибудь против меня затеете — одна, или с братом, или с кем другим, то тогда я вам скажу: «Берегитесь!» Ваш сын слишком тихо появился на свет, чтобы я не упрятал его еще тише и незаметнее.
Дениза все поняла. Полумертвая, она опустилась на дерновую скамейку, которая стояла позади нее, и тихо произнесла:
– Скажите, сударь, чего вы от меня хотите?
XXVII
Предложение
Осознав, что Дениза покорилась ему, Жозеф воскликнул:
– Наконец-то! Я знал, что вы поумнеете.
Девушка повторила свой вопрос:
– Скажите, сударь, чего вы от меня хотите?
– Чего я хочу от вас, красавица?
Арну улыбнулся и, потерев руки, проговорил:
– Только хорошего для наших семейств — вашего и моего. Вы меня поняли, не правда ли? Я хочу, чтобы вы помогли мне устроить счастье четырех человек. Во-первых, счастье нашего храброго офицера, во-вторых, Флоранс — моей дорогой сестры, затем мое и, наконец, ваше…
– Я вас не понимаю, — сказала Дениза.
– Хорошо, я вам объясню иначе…
Трактирщик без церемоний уселся рядом с Денизой и зашел с другой стороны:
– Ваш брат Филипп проявляет интерес к Флоранс…
На лице девушки отразилось крайнее изумление, но Жозеф продолжал:
– Он очень заинтересован ею, я в этом уверен, но мне некогда вдаваться в детали. Кроме того, я полагаю, что и Флоранс, со своей стороны, относится к нему благосклонно. Спросите их сами, если хотите. Я же не имею ничего против. Дочь трактирщика нисколько не хуже сына лесничего, у которого нет за душой ни гроша. Бедность не порок. Филипп заслужил серебряные эполеты, и он унаследует достаточно, чтобы позолотить их, когда нас постигнет великое горе и мы лишимся матери, старухи Арну.
– Однако… — с дрожью в голосе проговорила Дениза.
Жозеф тут же прервал ее:
– Пожалуйста, давайте без этого, гражданка. Я ненавижу противоречия. Если ваш брат будет колебаться, вы уговорите его. Я считаю, что с этим делом надо покончить как можно скорее. Взамен я обещаю вам, что вы поцелуете своего малютку на следующий день после двух свадеб.
