Старик, так и не снявший темные одежды, лишь сбросивший сапоги, устроился, поджав ноги, на полосатом матраце, что лежал прямо на земле внутри шатра. Его для темника поставили на краю лагеря, разбитого бойцами неподалеку от фундамента будущего Центавроса. Посреди шатра, имевшего круглое отверстие по центру купола, в большом тазу горел костер, а еще здесь стоял обитый кожей сундук с плоской крышкой. На сундуке и сидел Максар.
— Когда-то в нашем мире водились существа — гентары, — продолжал Эйзикил. — Они напоминали ящеров ростом с человека и ходили на задних лапах. Считается, что они были в какой-то мере разумными — основные конкуренты наших предков. Мы с гентарами воевали, и это длилось долго. У ящеров были огромные гипнотические глаза, они имели привычку перед атакой смотреть противнику в лицо, завораживая его. Так и возник этот, если хочешь, рефлекс берсера: при взгляде в лицо, означающем скорую атаку, сразу атаковать самому.
— Нелепая и глупая легенда, — сказал Максар.
Старик улыбнулся, и бывший командер снова подумал, что Эйзикил напоминает ящера. Но не гентара-воина, чьи изображения бер’Грон видел на фресках Каменного храма, а тощего сайдонского трупоеда.
— Возможно. Но суть ее далеко не глупа. Берсеры отвечают на удар — причем зачастую когда удар противника еще только намечен, но не нанесен. Берсеры не медлят никогда.
— Откуда ты знаешь, что мне нанесли удар? — спросил Максар. Он покинул здание, где расположился бер’Мах, совсем недавно и почти сразу направился к темнику, лишь ненадолго заглянул в свой шатер, чтобы сбросить испачканный черным кремом китель и надеть обычную куртку.
— Я все знаю. Хотя это еще не удар, мастер-командер… ты позволишь по-прежнему называть тебя так? Вернее, удар — но слабый, направленный только в тебя, лишь часть большой продуманной атаки. И я хочу, чтобы ты понял: атакуют весь твой клан. Ведь не думаешь же ты, что Коста решает и действует самостоятельно? Он лишь жалкий сайдонский моллюск. Махи и Гроны — основные игроки в Ставке. У Махов больше людей, к тому же в их командование входит сын Бер-Хана. А сам Бер-Хан стар и болен. Старший его сын погиб на Сайдоне, ну а младшие… ты в курсе, командер.
Два младших отпрыска повелителя Орды были близнецами, которые ненавидели друг друга с самого детства. Один давно ушел в Гильдию, о нем теперь мало что было известно, другой же стал кровным побратимом вождя клана Махов. И теперь Махи ждут, что он займет место Бер-Хана после его смерти. Которую, судя по слухам из Ставки, ждать недолго.
А для Гильдии окончательное воцарение Махов в Ставке будет означать изгнание из нее.
— К чему ты клонишь? — спросил Максар. После встречи с Костой болела голова, ему не хотелось вникать в околичности и метафоры, которыми любил изъясняться Эйзикил.
Выпрямив ноги, темник протянул руки к костру, потер ладони.
— Ты можешь стать комендантом нового Центавроса, Максар.
— Я осквернен, ты помнишь? И не воином — пеоном. Полурабом.
Старик покачал головой.
— Ты не знаешь, что этот пеон на самом деле — воин, терианский разведчик высокого ранга. Он маскировался. Гильдия заявит об этом. Нет стыда в том, что тебя ранил тренированный терианский берсер.
Максар тронул пальцами повязку, размышляя.
— И когда Гильдия узнала об этом?
— Гильдия, в моем лице, поняла это недавно, по дороге сюда.
— На основании чего сделан такой вывод?
— На основании моих умозаключений.
Согрев руки, темник сложил их на груди.
— Итак, пеон Явсен — один из самых умелых воинов Терианы. Чудовище, свирепый боец, ловкий разведчик, фанатик-еретик, быстрый, как валосская змея, сильный, как ураган в пустыне Гиперии, опасный, как отточенный сигур. И все же, получив рану от этого монстра, этого исчадия черного Межмирья, ты сумел выследить и лично убить его, смыв кровью врага нанесенное оскорбление. А тело мы предоставим.
Темник негромко хлопнул в ладоши.
— И вот — препятствий нет! Ты становишься комендантом, это дает твоему клану власть на Земле. А потом… У Бер-Хана два сына. Один — наш враг. Второй — друг, один из нас, то есть темник, который не может стать Бер-Ханом. Но им сможешь стать ты… при поддержке всех темников Мегалона.
Так в Гильдии называли совокупность миров. И власть над нею — то есть над всеми бесчисленными землями и населяющими их существами — предлагал сейчас Максару старик.
Бер’Грон сжал кулаки, а левый глаз его загорелся тусклым огнем. Эйзикил исподлобья наблюдал за ним.
— Но я лишь капитан, — напомнил Максар. — И настоящий комендант Центавроса…
Темник молчал — очень многозначительно.
— Так ты хочешь… — Максар запнулся и наконец заключил: — Я должен подумать.
— Иди и подумай, но помни, что я сказал: берсеры не медлят. Когда здесь появится Любера бер’Мах, которого Коста позвал командовать земным Центавросом, будет поздно. А Любера прибудет завтра утром… значит, все должно решиться этой ночью. Прямо сейчас.
Максар встал. Откинув шкуру, шагнул из шатра — и едва успел вжать голову в плечи и немного присесть, иначе изогнутое лезвие сигура врубилось бы ему в лоб.
Оно спороло кожу с бритой макушки бер’Грона. Громкий выдох раздался возле уха.
Кинжал был уже у него в руках. Распрямившись, он вонзил клинок в плечо Анги и ударил ее ногой по коленям. Вестница упала.
Из шатра на шум выглянул Эйзикил. Максар схватил смуглое запястье вестницы, вывернул и поставил сапог ей на голову, вдавив в мягкую землю. Анга задергалась, он вывернул руку сильнее — в плече у нее хрустнуло.
— Не шевелись! — приказал Максар. — Сломаю!
Она замерла. По его лбу текла кровь, повязка на лице быстро темнела. Бер’Грон повернул голову к темнику, который с легким удивлением наблюдал за происходящим.
— Это та самая женщина! — понял наконец старик.
— Да, она. — Тут к Максару пришла неожиданная мысль, и он спросил: — Какие отношения у вестниц и Махов?
Эйзикил ненадолго задумался:
— Сейчас они дружат.
Максар схватил Ангу за шею, не выпуская руку из захвата, поставил на колени. Кровь из раны на голове потекла сильнее, он ощутил ее вкус на губах.
— Вслед за умозаключением по поводу пеона Явсена, оказавшегося безжалостным воином-еретиком, — медленно заговорил Максар, — не посетило ли тебя, темник Эйзикил, еще одно прозрение? Что, если Кирта бер’Вог решилась на свою игру? Я слышал, она хотела стать комендантом земного Центавроса, но уступила это место Косте… что, если Кирта передумала? Что, если она все еще претендует и начала действовать?
Темник молчал, что доставило Максару небольшую радость: впервые он видел растерянность на лице старика.
Он добавил:
