– Пока прямо, – ответил я, припомнив местность. – Вон там налево и до упора.
Широкая аллея, по обе стороны которой росли низкие деревца, посыпанные пеплом, вела вперед. Вдоль аллеи на некотором расстоянии за деревьями располагались цилиндрические и сферические строения. Нумерация велась, начиная с дальнего конца – от строения номер один, зала съездов партии, – до величественной резиденции, в которой постоянно проживали высшие члены партии и сам Зогро – текущий партбилет номер один!
Местную политическую и социальную систему сложно описать однозначно. Партия имелась всего одна – правительственная, которая принимала все жизненно важные для страны решения, ни с кем, понятное дело, не советуясь. Также, с одной стороны, налицо был достаточно низкий уровень жизни каждого отдельного индивидуума, но с другой – многочисленные социальные гарантии для населения, стопроцентное трудоустройство и полная уверенность партии в своей непогрешимости. Конечно, никакой оппозиции здесь не существовало, разве что тайное подполье, в которое якобы входил Груша. Впрочем, по его поводу у меня имелись очень сильные подозрения… Подполье это держалось в такой тайне, что о нем никто не знал, даже правительственные агенты, даже Дрох, который знал вообще все, что творится в стране. Подполье не проводило акций, не набирало новых членов, его вообще как бы и не существовало. Его, может, даже стоило придумать. Ведь явный враг всегда вызывает больше ненависти. А простому населению требуется вещественное доказательство существования противника – это повышает боевой дух и самосознание. Казнь десятка-другого предателей Родины пошла бы только на пользу…
– Вот строение номер пять. Надо бы знать такие вещи, гражданин! – строго сказал я, указывая на полукруглое, словно стадион, здание, занимавшее все пространство слева, сразу за тем местом, где аллея переходила в бетонное поле, открытое всем ветрам и поэтому хорошо просматриваемое.
Таксист затрясся от страха. Еще бы, то, в чем я его обвинил, тянуло на пятнадцать лет исправительных работ. И если я вдруг решил бы рассказать об этом инциденте в официальном отчете, таксисту пришел бы конец.
– Остановись у главного входа! – приказал я, сделав вид, что не заметил его волнения.
Таксист немного успокоился и очень аккуратно притормозил у невысокого, ничем не примечательного крыльца.
– Будете оплачивать, гражданин? – скрывая страх, он протянул мне сканер.
Я подставил руку, и деньги автоматически были переведены на счет таксопарка. Вот систему платежей не грех бы у трогганов и нам позаимствовать. Ящерки все устроили так ловко, что сама возможность дачи взятки практически исключалась. Наличные деньги у населения просто отсутствовали, а любой безналичный платеж легко отслеживался и проверялся.
– Всего хорошего, приятного труда, гражданин!..
Пока я не передумал, он поспешил уехать, подтверждая известную трогганскую мудрость: «От власти надо держаться как можно дальше – целее будешь!», за произнесение которой сразу давали пять лет тюрьмы.
Надо заметить, что я совершенно ничего не боялся. И это меня внезапно напрягло. Неужели Груша вместе с новыми данными добавил мне в голову еще что-то, о чем умолчал? Что, если он полностью блокировал во мне чувство страха? Если, конечно, он в принципе был способен совершить подобное. Ведь солдат без страха – это совсем иное, чем вечно нервничающий, всего опасающийся шпион. А мне бы очень не понравилось, узнай я, что кто-то копался в моей голове, меняя там что-то по своему усмотрению. При встрече с Грушей задам ему несколько вопросов!
Но это после, сейчас же передо мной находилось строение номер пять. Идти внутрь не хотелось, но и выбора не было, тем более что я уже давно – с самого момента заезда на территорию – находился под пристальным наблюдением охраны и просто так покинуть центральную аллею уже не мог – это показалось бы подозрительным. Поэтому, не особо спеша, но и не задерживаясь, подошел к входу и приложил руку для идентификации. Проход открылся, я коротко вздохнул – дыхательная система у трогганов не требовала столько кислорода, сколько нужно человеку, и вообще физиология ящерок сильно отличалась от их дальних сородичей, доживших до нашего времени, – и зашел в здание.
Здесь никто не суетился, в отличие от новерского отделения. Трогганы спокойно, даже величаво перемещались по направляющим, которых в строении номер пять имелось неизмеримое количество. Настоящий муравейник – ни за что не угадать, глядя со стороны, куда приведет в итоге та или иная лестница. Охраны не видел. Но, как я знал, это обычная практика трогганов. А моя обновленная память подсказывала, что это лишь видимость и что охрана на своих местах внимательно следит за всеми и за мной в том числе.
Первым делом мне требовалось передать цилиндр-пакет по назначению. Именно за ним ездил Слапом, то есть я, и все возможные причины для отсрочки уже были использованы. Поэтому я вновь отключил человеческий рассудок, который не поспевал за трогганским восприятием мира, и позволил Слапому действовать самостоятельно. Он определенно знал, куда бежать, и тут же ступил на одну из лестниц-направляющих, вскоре перешел на соседнюю и, не успел опомниться, как уже затерялся в пересечениях мостков и подвесных комнат-ячеек.
Может быть, и Валет, и Груша ошиблись, когда так расхваливали человеческую способность к импровизациям? Все, что требовалось, – это точность исполнения, а вовсе не самостоятельные шаги, которые непременно привели бы к провалу задания. Вопрос: зачем им понадобился человек для этой миссии, когда своими средствами они провели бы ее гораздо быстрее и, главное, надежнее?!
Прошло какое-то время – сколько, не знаю, я сейчас плохо ориентировался: внутренний хронометр постоянно сбоил после перемещения, – и я остановился перед одной из самых крупных ячеек. Вроде пришел, куда требовалось, если, конечно, подсознание ничего не напутало…
Вход открылся сам, и я шагнул в овальную комнатку, одна сторона которой оказалась полностью прозрачной, а вдоль второй прямо в воздухе были подвешены разного вида и размера кинескопы-экраны, на которых мелькали двумерные сине-зеленые картинки. Перед экранами в мягком кресле-мяче развалился крупный представитель расы трогганов: начальник отдела курьеров и аналитиков – по сути, глава контрразведки. Я знал его: Дрох – очень серьезный гражданин и мой непосредственный начальник.
– Давай же, Слапом, где тебя носит? – Он нетерпеливо протянул руку, и я вложил в нее цилиндр, который он незамедлительно вставил в один из экранов.
Появилось изображение. Темная комната, троица ящерок стоит с хитроумными предметами в руках, в которых я опознал орудия пыток, а напротив них, у стены на обычном табурете, сидит некто в накинутом на голову балахоне – так что даже видовую принадлежность пленника не различить. Только смутный силуэт: не слишком крупный, но и не мелкий. Может быть кем угодно – на экране не разобрать. Один из трогганов посмотрел прямо в записывающее устройство и сообщил: «К сожалению, он все еще не отвечает на наши вопросы. К третьему уровню дознания мы не переходили – у нас нет таких полномочий. Ждем ваших указаний!..»
